Онлайн книга «Брусничное солнце»
|
Разгибается, уверенно распрямляет широкие плечи и стремительно шагает к двери. Умей человеческое сердце гореть от злобы, от его собственного что-нибудь осталось бы? Стоило двери прикрыться, Варвара ринулась к окну. Из этой части поместья одинокого дерева у реки совершенно не было видно. Метнулась вперед, распахивая двери в комнату, быстрее, к южным узким окнам. Сердце замерло, застыло в лавине тугой текучей боли, а затем сделало разрывающий на части толчок. Бьется, предательски громко, она слышит его удары в ушах, ощущает сильные толчки в подушечках собственных пальцев, до синевы зажимающих подоконник. Бьется тогда, когда сердце Грия уже умолкло. Разве не желали они «долго и счастливо», чтобы с жизнью в один день проститься? Отсюда виднелся лишь край раскидистой кроны, часть ствола, скрывающая раскинутую едва ли не у самых корней фигуру. Она отчаянно всхлипнула. А вокруг тела возлюбленного — черная земля. Нет ни единого зеленого клочка, цветка или ветки — края ровного круга подкоптились, свернулись тонкие травинки на границе с цветущим лугом. Он ширился на двадцать шагов от Саломута в разные стороны. Пятнал своим существованием землю, казался инородным, неправильным. На границе замерли, присаживаясь на корточки, секунданты, несмело касались пальцами черной грани, их рты раскрывались и закрывались, но она не могла услышать голосов. Усталость сбивала с ног. Сколько времени она простояла вот так, цепляясь за подоконник, как за последнюю опору? А ведь Брусилов вернется, он свои обещания держит. Одна мысль о том, что он вновь коснется ее, вызывала горячее липкое отвращение. Варвара заставила себя переставлять ноги. Добрести до кадки, на ходу сбрасывая платье, а за ним нижнюю рубашку. Забраться в успевшую остыть воду, прикрывая глаза. Надно бадьи, пока водная гладь не сомкнется над головой, а уши не зальет плотным слоем мягкого шума. Пока легкие не разгорятся, а судорожно сжимающие голову пальцы не занемеют, сведенные напряжением. Она кричала. Так отчаянно и громко, но вода пожирала все звуки, пуская их вверх невесомыми пузырями. Плакала. Заходилась, плотнее жмуря глаза, разрываясь на части. Может ей стоит утопиться? Прекратить это все? Последние капли воздуха давно выскользнули с приоткрытых губ, порозовевшая вода хлынула в рот, коснулась глаз, когда она решилась их распахнуть. Хватит ли ей храбрости? Один маленький вдох… Говорят, смерть утопленниц одна из самых страшных. До конца ты борешься, стараешься продержаться, не вдыхать. Головою понимаешь, что тогда придет конец. Но когда желание выжить пересилит, когда легкие расправятся, вынуждая сделать вдох — тебя поглотит боль и темнота. Из мягкого бесшумного кокона ее выдернули чужие руки. Обхватили за плечи, вбиваясь ногтями в нежную кожу. И дернули вверх, к воздуху. К жизни. * * * 'Милостивая государыня, к большому огорчению, вынужден осведомить вас, что ныне дочь ваша и моя будущая супруга, Варвара Николаевна Глинка, находится в недобром здравии в моем поместье после состоявшейся дуэли с Григорием Саломутом. Увидевшая сию картину невеста осталась без сил, присутствующим же стало очевидно, что сердце ее этою картиной и смертью художника разбито. А сама Варвара Николаевна располагает выдающимися нечеловеческими способностями: на аршин вокруг земля оказалась выжжена ее горем. Потому я настойчиво советую вам посетить сегодня же семейное гнездо Брусиловых для обсуждения наших совместных дел. Полагаю, вы будете со мною согласны: венчаться с Варварой полагается немедля, дабы сохранить скудные остатки моего достоинства, избежать скандала и дурных пересуд. |