Книга Искупление злодейки, страница 29 – Кира Иствуд

— Сколько тебе лет?

Простой вопрос… Но я облизнула пересохшие губы, не уверенная в ответе. Однажды Морелла сказала, что мне восемнадцать. А в другой раз, что двадцать… Пока я думала, вдруг заметила, что Дейвар опустил взгляд и пристально смотрит на мои губы.

— …восемнадцать, — торопливо ответила я, чувствуя, как подпекает щёки.

— А где родители? — снова взгляд в глаза, и вопрос прозвучал куда более резко.

Тяжёлая аура оборотня давила на плечи, воздух казался совсем густым. Я каждой клеточкой чувствовала, что сейчас всё внимание мужчины направлено на меня, и он будто вглядывается в каждую мою чёрточку. В каждое крохотное движение. И даже принюхивается.

— Я сирота.

— Погибли здесь, на границе?

— Нет… Это было не здесь. Точнее… я не уверена, что они погибли. Я их не помню.

Я росла сначала в трущобах, потом в приюте. Мне так говорили.

«Может быть, они бросили меня из-за того, что я такая странная. Или потому что сердцем почуяли, что стану злодейкой».

— Что ж… — произнёс вдруг ирбис. — Иногда отсутствие родителей лучше, чем их наличие. Никогда не знаешь, выиграл или проиграл оттого, что они ушли.

Я моргнула.

Мне показалось, или он меня сейчас попытался утешить? Пока я искала ответ, ирбис без перехода взял мою кисть в свои горячие пальцы. Откинул рукав зелёной мантии…

— Не надо! — очнулась я дёрнувшись.

— Сиди тихо, — рыкнул он. — Или вместо мази использую язык. Тоже помогает.

Я сжалась, приготовившись к боли. Но когда мазь коснулась кожи, почувствовала лишь прохладу и лёгкое жжение. Всё же мои раны не были такими серьёзными, как у ирбиса.

Яркий запах мяты щекотал нос,заполнял лёгкие. Дейвар неожиданно умелыми движениями распределил мазь по моим раненым предплечьям. Сверху перетянул бинтом — крепко, но не так чтобы сдавило кровоток. Ему явно было не впервой обрабатывать раны — действовал он куда увереннее, чем я.

Вскоре он уже обработал обе моих руки. Я смотрела на свои предплечья с чувством, будто меня по затылку ударили. Оказывается — это так приятно, когда заботятся о твоих ранах, даже таких незначительных. Тепло коснулось сердца, будто и о нём позаботились тоже — перебинтовали и затянули — бережно и крепко.

— Спасибо…

— Где там твои овощи? Неси, — приказал Дейвар, будто ничего такого сейчас не сделал. Будто это в порядке вещей.

Отодвинувшись, я послушно подтянула тарелку, чиркнув железным бором по камням пола. Ирбис прямо пальцами выгреб из посуды половину порции и закинул в рот, проглотил почти не жуя.

— Остальное твоё, пташка.

— Но…

— Не спорь.

Я не стала.

Послушно потянула в рот кусочки еды. Они уже остыли, но всё ещё приятно хрустели на зубах. Ирбис следил за мной, будто ждал, что я вот-вот выплюну еду, признавшись, что там отрава. Но я жевала кусочек за кусочком, будто это такая моя работа — жевать репу под пристальным взглядом снежного барса.

В мыслях я радовалась произошедшим изменениям, но не понимала до конца, почему вдруг Дейвар переменился и чего ждать дальше. Тишина загустела.

— А раньше была говорливая… — заметил Дейвар.

— Я хотела подружиться, — призналась я.

— Зачем?

— Чтобы вам не было здесь грустно.

— Значит, это были не пытки, а рука дружбы?

Он явно смеялся надо мной, но синие глаза оставались серьёзными и будто смотрели в самую глубь. Дейвар по-кошачьи плавно отклонился к стене. Звякнули цепи. Снаружи взвыл ветер, забрасывая в камеру снежинки.