Книга Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника, страница 107 – Кира Рамис

— Вот спасибо, благодарствую, — парень в несколько глотков опустошил кружку. — Мой отец сегодня в больницу заезжал, живот у него какой день болит, но не за этим я пришёл. Так вот, там ваш Виктор!

Вышедшие вслед за сестрой дети, тут же подбежали к воротам.

— Виктор? В больнице? — голос Марины дрогнул. Она сделала шаг вперёд, и фонарь в руке Егора осветил её побледневшее лицо. — Что с ним? Жив?

— Сейчас, подождите. Отец пришёл на приём, а в этот момент доктор кого-то осматривал, этим человеком оказался ваш брат, оказывается, он был без памяти и всё, что помнил, это где живёт. В деревне Пашнино, куда после ранения добирался пешком да на перекладных чуть ли не через всю страну. Ему повезло, что люди указывали именно на нашу деревню, ведь Пашнино не одно в стране, мне отец рассказывал, а он умный, читать умеет.

— Где Виктор сейчас? — выдохнула Марина, и пальцы её непроизвольно вцепились в рукав Егора.

— У нас! В нашем доме! Отец за извозчика заплатил, привёз. Он… он совсем худой, кожа да кости, — парень потупил взгляд, словно стыдясь сообщать такие вести.

Дети не выдержали. Сеня радостно вскрикнул, Аля схватилась за сердце. В их глазах вспыхнула дикая, неконтролируемая надежда, смешанная со страхом.

— Я же говорила! — голос Марины сорвался на шёпот. Она прижала к себе детей, ощущая, как их маленькиетела дрожат. — Он вернулся. Вернулся…

— А почему в больницу-то попал? — спросил Егор, его практичный ум сразу искал корень проблемы.

— По лесной дороге шёл, на разбойников наткнулся. Обшарили — карманы пусты. За то, что нечего взять, и побили. Голова… сильно пострадала. Лечение отцу в приличную сумму встало, но он не раздумывал. Сказал, знает, вы долга не оставите.

— И не оставим, — твёрдо ответил Егор. — Спасибо твоему отцу. Веди.

До дома старосты дети не бежали, а летели на крыльях счастья.

— Главное жив, — шептала Марина, прижимаясь к мужу.

— Худой и никого не узнает, — услышав её слова, произнёс молодой гонец.

Ворота в дом старосты были нараспашку.

— Виктор! Витя! Витенька! — дети наперебой кричали, вбегая внутрь.

Во дворе, на грубой деревянной скамье сидел человек. При свете, падающем из окна, Марина сначала не узнала его. Это была тень брата. Щёки ввалились, обнажив скулы, глаза глубоко запали. Голова была туго обмотана серыми, не первой свежести бинтами, из-под которых выбивались пряди спутанных волос. Одежда — какая-то чужая, мешковатая, с прорехами, висела на нём, как на вешалке. Босые ноги были в ссадинах и пыли.

Услышав крики, мужчина медленно поднял голову. Его взгляд, сначала мутный и отстранённый, застыл на детских лицах… Глаза наполнились слезами, засверкали, ожили. Он резко, почти падая, встал, раскинул худые, дрожащие руки.

— Я дома, дома.

Алевтина и Сеня счастливо жались к нашедшемуся брату. И даже Марина почувствовала некую жалость и счастье, увидев пусть и чужого ей, но родного для Марины этого мира, человека.

— Как хорошо, что ты вернулся, — сказала она тихо, подходя и обнимая его за плечи. Запах дорожной пыли, пота и лекарств ударил ей в нос, но она не отстранилась.

Егор, постояв мгновение, кивнул Виктору — коротко, по-мужски, — и шагнул в дом. Нужно было решить дело с деньгами и поблагодарить старосту. В его уходе не было равнодушия лишь понимание, что сейчас главные слова должны быть между родными по крови.