Книга Необходимо и недостаточно, страница 242 – Швепса

Гермиона корчилась от боли, ревела и билась головой о пол. Но я не мог ей дать датур, только не это, сука. Только не сейчас, когда до встречи с доктором Крейгом остался всего час. Что, если она умрёт от этой чёртовой последней дозы, когда до исцеления оставались считаные минуты?! Я никогда не стану красть её шанс на спасение.

Но смотреть на её муки… блять, это просто невозможно.

И где, сука, носило Блейза?! У него наверняка где-то припрятаны запасы стимулирующего. Я хотел было пойти к двери, чтобы быстро отыскать свежие порции зелья, но Гермиона резко перевернулась на спину, начиная раздирать свою грудную клетку окровавленными пальцами и невыносимо кричать, кричать, кричать…

— Блять, Гермиона!

Я тут же ринулся обратно к ней, хватая за руки и вновь стараясь заставить её угомониться хоть немного. Она судорожно схватилась за мои щиколотки, перевернувшись, и пустила все мои попытки поднять её с пола коту под хвост.

— Умоляю, хватит! — кричала Гермиона, крепче хватаясь за мои ноги. — Убей меня, убей!

Она продолжала плакать, биться о пол и снова реветь. Завывала, цепляясь за моиступни, пока я стоял, сжимая и разжимая кулаки. Пытался держаться как мог. Но даже под успокоительным мне было тяжело. Мне ещё никогда, сука, не хотелось так сильно умереть самому, забрать у Гермионы всю боль, что она выносила все эти мучительные месяцы.

— Я не могу тебе помочь, — на выдохе проговорил я, признаваясь в этом даже не ей, а самому себе.

Только не датур. Я не отправлю её в могилу. Ни за что. Час мучений лучше, чем смерть.

— Пожалуйста! Дай мне датур или убей! Пожалуйста, Мерлин! — молила она, захлёбываясь слезами вперемешку с кровью на её лице.

Но только Гермиона не знала, что в моём понимании отныне датур и смерть — это одно и то же. И выбирать тут не из чего. Идиотский выбор для влюблённого идиота.

— Ты должна продержаться час, — холоднее, чем хотел, произнёс я, продолжая стоять, не двигаясь. Старался быть душой как можно дальше отсюда, чтобы, банально, не свихнуться. Не позволял себе опускать голову и смотреть на неё. На её страдания.

В этой комнате было настолько много боли, что даже вдвоём мы явно не справлялись. Её было настолько дохуя, что всё внутри меня скручивалось от спазмов. Мне приходилось прикусывать язык, чтобы продолжать твёрдо стоять на ногах.

Я игнорировал своё участившееся дыхание, игнорировал комок в горле, а на деле мне хотелось опуститься на колени и заорать во всё горло. От чёртовой безысходности, от этой грёбаной жизни, что взяла в привычку быть такой несправедливой сукой.

— Всего час, Гермиона, — прошептал я. — И всё будет хорошо.

Гермиона продолжала рыдать, абсолютно не слыша меня.

— Пусть это закончится! Хватит-хватит-хватит!

Её крик перемешивался с истеричными всхлипами. Я сделал шаг назад, но Гермиона поползла за мной. Вернее, за моими ступнями, снова принимаясь хвататься за них и без устали что-то лепетать.

— Датур, дай мне датур, — кое-как разобрал я, пока она царапала сломанными ногтями мои ноги.

— Я не могу! — воскликнул я, замотав головой. — Я не могу тебя потерять, нет…

Но и смотреть на её мучения, кажется, у меня тоже не выходило. Чёртов пиздец.

— Я не хочу жить!

— А я не прощу себя, если вновь дам тебе дозу, — процедил я, уже не в силах сдерживать эмоции. — Буду ненавидеть себя до конца жизни, если, блять, сделаю это. Моя тётка и так…