Книга Я вернулась, чтобы сжечь его дом, страница 99 – Наталья Бутырская

Успокоившись, я сгребла в кучу свои записи и пошла в покои отца. Сейчас он должен меня выслушать и поверить! После Тан У — должен поверить.

Папа — господин правый министр! Он лучше распорядится моими знаниями о будущем. Я всего лишь глупая женщина, а он чиновник первого ранга, который пробился в императорский дворец благодаря своему уму.

Перед входом в отцовский дворик меня остановил его личный слуга, Шао Ан.

— Прошу прощения за грубость, юная госпожа Ли, но я не могу позволить вам пройти внутрь, — он низко поклонился.

— Что? Почему?

— Господин Ли запретил впускать кого-либо к себе, в том числе юную госпожу Ли.

— Он сам так сказал? — разозлилась я. Один свиток выскользнул у меня из рук и упал на дорожку.

— Этот недостойный не осмелился бы так поступить с юной госпожой Ли без должного приказа.

Шао Ан поднял свиток и протянул мне.

— Папа один? Хотя бы это я могу узнать?

Слуга, помолчав, решил ответить:

— У господина Ли сейчас госпожа Ли, господин Чжоу, господин Хо и господин Ду.

То есть все управляющие, мама и глава нашей охраны, который отвечает в том числе и за безопасность заведений семьи Ли.

— А мне, его дочери, войти нельзя, — сказала я, сминая бесполезные листы бумаги.

Шао Ан еще раз поклонился и вновь протянул мне поднятый свиток.

— Хорошо. Передай отцу, что я приходила.

— Слушаюсь, юная госпожа Ли.

Я выхватила несчастный свиток и вернулась к себе.

Отец всё еще видит во мне глупую девчонку, чье место во внутренних покоях. Мама допустила меня к делам семьи, а он — нет. Ничего. Я поговорю с ним завтра утром.

Я велела Ши Хэ разбудить меня пораньше, до ухода отца на службу, легла спать и долго ворочалась в постели, обдумывая, как убедить отца поверить мне. Я составила сразу несколько вариантов нашей беседы в зависимости от того, как папа будет реагировать на мои слова. Надо обязательно упомянуть Ши Хэ и ее сестру. Тан У — ярчайшее доказательство моей правоты. А еще сказать про четвертого принца. В тот раз я слишком разволновалась, к тому же говорила не с отцом, а с мамой. Кто знает, как она передала мои слова?

А утром мне сообщили, что отец уехал на рассвете в служебный надел, чтобы разобраться со смытым мостом и поговорить с управляющим землями.

— Мама, почему отец уехал, не сказав мне?

Я ворвалась в мамину спальню и увидела редкое зрелище: мама еще не успела нарядиться и подготовиться к выходу. Она сидела на кушетке перед большим зеркалом, а служанка расчесывала ее волосы, свисающие почти до пола. Платье и накидка лежали на кровати, на маме была надета всего лишь нижняя рубаха с тонкими штанами.

Меня словно молнией пронзило. Белое тонкое исподнее белье, распущенные волосы, чистое лицо без пудры и краски — всё это сразу напомнило ту темницу с клетками, где я видела маму в последний раз в прошлой жизни.

Я отшатнулась, дурнота подступила к горлу.

— Лань-Лань, ты сегодня рано. Почему такая бледненькая? Не выспалась? — встревожилась мама.

Я помотала головой, похлопала себя по щекам, чтобы появился румянец.

— Почему отец так рано уехал? Вчера, после ритуала я так и не смогла с ним поговорить! Меня не пустили к нему во двор! А сегодня он и вовсе уехал! Как он мог уехать, когда у нас происходит такое? Зачем?

— Твой отец не захотел тревожить Лань-Лань мужскими делами, — мама даже бровью не повела, услыхав мою тираду. — Будь ты сыном, всё было бы иначе.