Книга Я вернулась, чтобы сжечь его дом, страница 86 – Наталья Бутырская

— Великопочтенному и добродетельному главе рода Ли, господину Ли Вэю от почтительного Сюэ Кана, главы рода Сюэ, нижайший поклон.

Я зажала уши и забилась в угол повозки, не желая этого слышать.

— Ныне под сенью Небес и по воле предков осмеливаемся возвестить сие послание. Род наш, хоть и незначительный, вознамерился породниться с вашим великим и процветающим домом.

Нет-нет-нет, только не это! После всего, что я говорила… Отец, как ты мог?

— Сердце сына нашего, Сюэ Сюэ, осмелилось обратиться к светлой добродетели и несравненной благонравности вашей дочери, Ли Ялань. Ее слава, как аромат орхидеи, разносится далеко, и мы, преисполнясь благоговением, дерзнули возжелать этот прекрасный цветок дома Ли.

— Госпожа! Госпожа! — Ши Хэ потрясла меня за плечо. — Может, объедем и войдем через другие ворота?

— Ныне, следуя заветам мудрецов и в соответствии с законом, наш род осмеливается преподнести вашему дому нижеследующие дары, дабы засвидетельствовать твердость наших намерений. Сии дары ничтожны и не могут сравниться с драгоценностью вашего дома, но просим принять их как знак нашей искренней преданности.

— Нет! Не хочу! — закричала я. — Хочу домой! Отвезите меня домой!

Лили высунулась снова, крикнула возничему. Повозка медленно тронулась с места, но даже стук колес по каменной мостовой не мог заглушить голос свадебного глашатая:

— Шелковые ткани! Парча узорчатая — сто рулонов. Легчайший шелковый газ — пятьдесят рулонов!

Ми-Ми металась по мне, словно ожившая молния: то обвивалась вокруг шеи, то сбегала к рукам и терлась о пальцы, то прыгала ко мне на колени. А голос всё не замолкал:

— Украшения из золота и нефрита: головной убор «Феникс» с золотом и жемчугом — один набор…

Даже с другой стороны поместья я слышала отдаленные звуки:

— … отых слитков… серебря… столикиз слоно…

Едва мне открыли малые ворота, я вылетела из повозки и побежала со всех ног к покоям отца.

Как он мог согласиться на этот брак?

На половине пути меня перехватила мама. С разбегу я влетела в ее объятия и, задыхаясь, спросила:

— Мама! Как… Как отец мог? Я же… я же говорила, я умоляла… Почему они здесь? Когда приходили сваты? Когда составили гороскоп? Почему не сказали мне? Я… я не пойду за него!

— Ш-ш-ш, тихо, тихо, — прошептала мама. — Успокойся, Лань-Лань, успокойся. Слуги смотрят.

Я подняла заплаканное лицо и увидела, что многие слуги вышли во двор, чтобы послушать перечень подарков в честь помолвки. Главная стряпуха слушала глашатая, улыбаясь и довольно покачивая головой, что разозлило меня пуще прежнего, хоть в глубине души я понимала, что она всего лишь радуется за дочку хозяев: вон сколько богатых даров, значит, ценят невесту.

— Принесите жасминовый чай! — велела мама и повела меня в свои покои.

Там она усадила меня в мягкое кресло, подложила подушки, Бай-Бай запрыгнула на низенькую подставку у ног и положила хвост на мои колени. Я тут же запустила в ее нежный мех холодные пальцы, понемногу успокаиваясь, хотя меня всё еще колотила нервная дрожь.

Служанка принесла чайник, чашки и сладости, расставила на столике и хотела разливать, но мама прогнала ее легким жестом и сама взялась за чайник. Голос свадебного глашатая, усиленным душевным зверем, доносился даже сквозь стены, только слов уже было не разобрать.