Книга Я вернулась, чтобы сжечь его дом, страница 88 – Наталья Бутырская

Три десятка крепких опытных воинов выстроились в три ряда. С ними прибежал и Тан У, только у него пока ни доспехов не было, ни оружия. Но он уже подписал контракт как охранник и не мог остаться в стороне. Тан У не понимал, что происходит, вертел головой из стороны в сторону и выглядел так, словно в любой момент готов прыгнуть в кусты. Что ж, это лучше, чем если бы он рвался в бой. Скрытому воину удобнее прятаться в тенях, чем стоять впереди строя.

— Что это такое? — послышался голос отца из-за ворот. Ему, конечно, не хватало громкости по сравнению с обученным глашатаем, зато явно чувствовался его гнев. — Почему перед моим домом устраивают представления? Я не давал позволения уличным артистам тут выступать.

— Господин Ли, должно быть, шутит? — прозвенел голос глашатая. — Как это могут быть уличные артисты? Разве господин Ли не видит таблички с именем рода Сюэ? И сундуков с помолвочными дарами?

— Я сейчас же пошлю господину левому министру весть, что какие-то бродячие артисты, прикрываясь его именем, позорят мой дом на весь Линьцзин!

— Господин Ли! — на сей раз глашатай испугался. — У нас есть официальное письмо о помолвочных дарах с подписью господина Сюэ! Разве осмелятся артисты подделывать такие бумаги?

— Не мне решать, на что могут осмелиться артисты, а на что нет. Я знаю только одно: будучи главой семьи Ли, я не получал от семьи Сюэ сватов с предложением о помолвке, не давал дня и времени рождения моей дочери, не видел гороскопа с предсказаниями астрологов. Разве мог господин Сюэ, будучи левым министром и зная все законы Поднебесной, поступить так опрометчиво? Разве мог добрый друг так оскорбить мой род?

— Но, господин Ли…

— Прошу прощения у соседей и жителей города Линьцзин за шум и беспорядок, устроенный какими-то бродягами у моего дома. Я сейчас же прогоню их!

Мама подняла руку, ворота поместья медленно распахнулись. Наши воины вышли на улицу и начали разгонять торжественную процессию. Они смели красные сундуки с драгоценными шелками, разрубили столы, поколотили слуг и глашатая, потом кое-как побросали обломки и потрепанные дары в повозки и вытолкали их с нашей улицы.

Отец все еще был одет в парадные одежды чиновника первого ранга: на голове громоздилась высокая «шапка мудрецов»,по плечам струился широкий халат глубокого фиолетового цвета, длинные рукава закрывали кисти и пальцы, на поясе переливались блеском золотые пластины, при каждом шаге звенели нефритовые подвески. Один его вид внушал уважение и трепет.

Поэтому когда отец снова поклонился и попросил прощения у обманутых зрителей, никто не осмелился ему и слова поперек сказать. Люди тоже кланялись, проклинали беспутных артистов, что ввели добрых горожан в заблуждение, извинялись, что не распознали обман сразу и не прогнали мошенников сами. Кто-то даже спросил, не напугалась ли юная госпожа Ли, услышав про фальшивую помолвку.

— Я, господин Ли, как правый министр и чиновник первого ранга, непременно доберусь до зачинщиков этого обмана и накажу всех виновных, — заверил их отец. — Не стоит беспокоиться! Правосудие обязательно восторжествует!

После этого отец вернулся в поместье вместе с охраной. Стоило воротам закрыться, как его улыбающееся лицо вмиг помрачнело и исказилось от гнева. Он молча прошел мимо нас с мамой, не сказав ни слова, и скрылся из виду.