Книга Я вернулась, чтобы сжечь его дом, страница 27 – Наталья Бутырская

Переодевшись и уложив волосы попроще, я медленно отщипывала кусочки от курицы в кисло-сладком соусе и размышляла. Отец в чем-то прав, Сюэ Сюэ — лучший кандидат в мужья, и одними лишь словами я от этого брака не отделаюсь, а доказательств его преступлений у меня нет. Мне нужно оружие, и оно у меня уже есть — это знание о будущем.

На следующее утро, едва проснувшись и умывшись, я потребовала подать платье и быстро сделать прическу Бан Фа Джи в виде перевернутого листа лотоса. К бабушке, матери отца, нужно идти во всеоружии!

Бабушка являла собой воплощение идеальной жены и добродетельной невестки — годами сносила строгость родителей, поучения свекрови, требования мужа и лишь после женитьбы старшего сына показала настоящий нрав. На людях она всегда вела себя тихо и скромно, но в отцовском поместье именно бабушка держала в руках ключи от женских покоев: распределяла выделенные средства на одежду, слуг и развлечения, воспитывала моих старших сестер, мало что позволяя решать маме. Возможно, бабушка так мстила маме за то, что отец отказался приводить в дом наложниц. И дело даже не в количестве детей, ведь мама родила пятерых, среди которых двое сыновей. Просто муж с одной женой, что сад с одним цветком. Наложницы — это родственные связи с другими семьями, выгодные сделки, новые источники доходов, ведь в приданое часто дают не только серебро, ткани, пряности, но и магазины, лавки, земли… И бабушка считала, что ее семья лишилась всего этого из-за мамы. Наверное, так оно и было.

Конечно, раньше я многого не замечала, не видела разницы между тем, как воспитывали старших сестер и меня. Только став замужней женщиной и столкнувшись с порядками в чужой семье, я поняла, как же мне повезло с родителями. Или, наоборот, не повезло. Возможно, строгость бабушки могла бы закалить мой характер лучше родительской ласки.

Когда мне исполнилось десять лет, бабушка отстранилась от дел поместья, передала свои обязанности маме, в том числе и мое воспитание, но это была ее единственная уступка. С рассветом служанки облачали ее в парчовые халаты, укладывали волосы в тяжелую замысловатую прическу, подбирали украшения под стать наряду, немного подкрашивали лицо. Весь день она блюла достоинство, как драгоценный нефрит: после завтрака принимала гостей, после обеда слушала чтение классических трудов, а по вечерам ее личный дворик наполнялся звуками гуциня или стихами старинных пьес.

Я подождала, пока служанка оповестит бабушку о моем приходе, и, получив приглашение, вошла в небольшие ворота. Благодаря душевному зверю — огненной лисе, бабушка выглядела моложе своего возраста, никто бы недал ей больше шестидесяти лет. Бай-Бай, снежная лиса, делала то же самое для матери, в свои сорок пять та казалась тридцатилетней.

— Доброе утро, Ялань! — сухо поприветствовала меня бабушка.

Она сидела в тени дерева, сложив руки на коленях. Статная, строгая и даже чопорная, бабушка словно находилась на официальном приеме, где снисходительно допускала до себя просителей. А ведь я ее младшая внучка!

— Внучка Ялань почтительно приветствует дорогую бабушку, — низко поклонилась я. — Пусть Небеса ниспошлют дорогой бабушке здоровье, сравнимое с сосной и кипарисом, и долголетие, равное Южным горам!

— Твои пожелания — лучшее лекарство, — бабушка одарила меня легкой улыбкой. — Вижу, душевный зверь пошел тебе на пользу, хоть я и не одобряю этот выбор. Зачем нужна эта ласка? Маленькая, пронырливая, похожа на крысу. Разве это подходящий зверь для девушки из благородной семьи? Лучше уж купили бы ту радужную лисицу, хотя это чересчур вызывающе. Куда только смотрел Вэй?