Книга И оживут слова, страница 137 – Наталья Способина

Альгидрас смотрел на меня напряженно, все еще сжимая мои плечи.

– Мне кажется, ты немного преувеличиваешь, – осторожно ответила я. – Не знаю, было ли так до плена, но Всемилу здесь не любят. Все шушукаются за моей спиной. Жена Улеба выставила меня из их дома. Наверное, не все было гладко. Я не понимаю: неужели Радим этого не видит?

– Скажи, а если близкого тебе человека не любят другие люди, шушукаются за его спиной, выставляют за ворота, он перестает быть твоим близким? – прищурившись, спросил Альгидрас, и мне внезапно стало стыдно.

Я была так зла на Всемилу за то, что мне приходится здесь терпеть, что совсем забыла об этой стороне вопроса.

– Нет, конечно. Я не говорю, что Радим не будет горевать о сестре. Я имела в виду… Мне просто показалось, что она была… – Я подумала, что все же есть вероятность того, что между Альгидрасом и Всемилой была большая и светлая любовь, и осторожно произнесла: – Сложным человеком. Неспроста же тут так все… А про Радима… Это уже случилось, Альгидрас. Мое молчание ничего не изменит и ее не вернет. К тому же он воин. Он столько раз видел смерть. Для него это по-другому! Да он сам ничего не сделал, чтобы помешать девочке, взошедшей на погребальный костер! И ты, кстати, тоже. Ты стоял вместе со всеми и смотрел!

Альгидрас покусал губу, посмотрел в сторону, а потом негромко ответил:

– Смерть – это всегда смерть. Воин ты или нет.

Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, что сейчас мы говорим уже не о Всемиле и не о Радиме. Я задумалась:видел ли он смерть своих близких, или хванские боги были к нему милосердны и он просто об этом от кого-то узнал? Ведь был же у него род. Значит, были родители, может быть, братья, сестры, любимая девушка… Только я уже знала, что это так и останется для меня загадкой. По какой-то причине я не видела его прошлого так, как видела прошлое семьи Радима, а спросить напрямую у меня просто не повернулся бы язык. Девятнадцать – это все-таки ужасно мало, особенно когда речь идет о потерях. Я только от всей души надеялась, что он все же не видел, как гаснет жизнь в дорогих ему людях.

– Либо ты привыкнешь к этому миру, либо лишишься разума, – нарушил тишину Альгидрас. – И я тебе ничем не помогу.

– Почему я оказалась здесь? – спросила я, надеясь хоть на какое-то объяснение, но хванец не спешил отвечать.

Он смотрел на меня не отрываясь, и под его взглядом мне было одновременно и неуютно, и до странного правильно.

– Ты сегодня рассказывал воинам о прядущих. Говорил, что они приходят из ниоткуда и меняют судьбу… – произнесла я, нервно поежившись от звука собственного голоса.

Альгидрас медленно кивнул, по-прежнему глядя мне в глаза.

– А как они приходят?

Он пожал плечами.

– По-разному. Кто-то приезжает из дальних краев, кто-то просто приходит и никому не говорит откуда или же не помнит свою прежнюю жизнь.

– Но это же просто предания, да? Это ведь не означает, что они существуют на самом деле?

Я отчаянно пыталась найти рациональное зерно в их фантастических теориях.

– Предания не творят из воздуха. Да, в них есть домыслы, но свое начало они всегда берут из жизни.

– Ты считаешь, что я прядущая? – напрямик спросила я, и Альгидрас вздохнул.

– Пока на это похоже больше всего.

– Но я же тогда должна быть особенной.

– Верно, ты и есть особенная, – негромко сказал он, и мне отчего-то стало неловко.