Книга Тайны камня и воды, страница 37 – Яна Тарьянова

— Можешь поднять его в воздух. Мне говорили, что его надо прогуливать. Я собирался, но было не до него. Только не упади.

— С чего бы мне падать? — тихо удивился Даллаки крикнул деревьям. — Спасибо! Я пару кругов сделаю.

— Да хоть пять, — отозвался Хатол.

Райна отступила к соснам, под защиту отцовского голема. Даллак свистнул, приглашая лиса запрыгнуть на седло. Сел, сосредоточился, приказал дракону взлететь.

Рывок, хлопанье крыльев, рывок — и вот уже бронированная туша оторвалась от земли, начала набирать высоту. Даллак смотрел на уменьшающиеся фигуры Райны и голема, с трудом удерживаясь от радостного вопля. Настоящий полет над Пустошью! Жаль, что у него нет малого гильдейского талисмана, который начнет нагреваться, если где-то рядом растет роща кристаллов. Да, неоткуда тут взяться роще, но все равно жаль. Лис тихо повизгивал, разделяя его настроение — хотел лапами по земле побегать, а не в воздухе болтаться.

Им повезло — Пустошь решила сменить наряд, позволила полюбоваться на переодевание с драконьего полета. Лиственный лес — выгоревший под солнцем до бурой желтизны — вдруг начал складываться, словно иглы успокоившегося ежа. Пласт земли завернулся как одеяло, подрагивая, перемолол деревья в труху и раскатался песочным полотном пустыни, выбросившим стрелки кактусов. Колючие гиганты выросли за пару минут, покрылись бутонами и расцвели, одуряя случайного путника сонным ароматом. Даже до поднебесья донеслось: лис распластался на седле пушистой тряпкой, а Даллак зевнул — чуть челюсть не вывихнул.

Он пустил дракона «восьмеркой» и — если правильно помнил карту — долетел почти до Старого Дуба. Какое-то огромное дерево увидел, и чуть не поддался искушению отдать дракону команду снизиться, но тот ушел на разворот. Так и не выяснил Даллак, добрался он до отмеченной на всех картах точки или нет.

Он знал, что гиганта называли дубом по устоявшейся привычке. На самом деле путник мог выйти к чему угодно — к разлапистой древней ели, обмотанному лианами тропическому дереву, к серебрящемуся листьями тополю или кряжистой яблоне с удивительными душистыми плодами. О следопытах, сдуру или с голодухи отведавших яблочек, что только не рассказывали — Даллак слышал как пугающие, так и забавные истории.

«Ничего, — утешил он себя, встряхивая сонного лиса. — Доберусь еще. Не последний раз на Пустошь выхожу».

Райна встретила его укором:

— Я думала, что ты пропал.

— На драконе с плетенкой далеко не пропадешь, — успокоил Даллак.— Видишь, алый камушек в центре? Ошейник не за ради красоты. И не только для того, чтоб лучше слушался. Ящерка на вплетенный камень прилетит. Промахнуться не сможет. Стражу приведет, если сборщик загулял, или налево свернул. Или целителя — если всадник ценный. Или трупы отыщет. Если, конечно, плетенка уцелела.

Райна передернулась, обхватила плечи руками.

— Выгулял? — спросил подошедший Хатол.

Даллак кивнул.

— Что там, ручей на месте? — спросил отец, подкидывавший на руке мешочек…

Закат фыркнул.

— Идите, погоняйте жаб, — велел Хатол. — Райна, не бойся, голем будет рядом. Если станет совсем невмоготу — говори. Вернемся в дом.

— Я не боюсь.

Видно было, что Райна привирает. Даллаку ее даже жалко стало: как это — иметь дар и жить без азарта, без тяги к приключениям? Пришлось себя одернуть. Если бы все, как один, на Пустошь рвались, было бы не протолкнуться. Много куда можно приложить магию и любопытство: плетенки для драконов и крылатых ящериц, изучение старинных манускриптов, разгадывание найденных на Пустоши диковин. Малые амулеты — те, которые нагревались рядом с рощей кристаллов — сотворили по подобию жемчужных оплеток на трезубцах водяников. А в плетенки для драконов добавляли ремешки из головных уборов людей-птиц. Кто-то же это вызнал и придумал. Облегчил жизнь сборщикам. А вот, кстати… похоже, у отца ремешки в мешочке. Неужели решил ошейник дракону Хатола поправить? Райна же говорила, что отец дракону не доверяет. Очень может быть, что из-за следящей бусины.