Книга Почти 15 лет, страница 98 – Микита Франко

— Всё, пока, — он чмокнул Макса в губы. — Я напишу.

— Насчёт моста?

Слава чуть не спросил: «Какого моста?». Опомнившись, кивнул:

— Ага. Пока, — и заспешил домой.

— Пока. Люблю тебя.

Слава сделал вид, что не услышал этих слов.

Подходя к лестнице, он поднял глаза и столкнулся нос к носу с другом-переростком своего сына. Тот смотрел на Славу несколько удивленно — то переводя взгляд за его спину (видимо, на Макса), то опять на самого Славу.

«Заметил», — с мрачным раздражением подумал мужчина.

— Здравствуйте, мистер Франко.

Как и все в Канаде, он неправильно произнёс его фамилию: на манер испанского диктатора. Слава не стал его поправлять.

— Привет, Майло, — коротко ответил он, проходя мимо парня вверх по лестнице.

Интересно, насколько далеко зашла толерантность в Канаде? Уважают ли канадские школьники право чужих отцов тайно целоваться со своими любовниками? Слава надеялся, что да.

Уже в подъезде он вытащил телефон и написал Максу: «Нас видел друг моего сына».

Макс спросил: «Ну и что?»

«Он ему расскажет»

Макс опять: «Ну и что?»

«Мики разозлится. И, наверное, расстроится»

А Макс написал: «У тебя абьюзивные отношения не только с бывшим, но и с сыном что ли?»

И тогда уже разозлился Слава. Одной рукой он сердито вертел ключ в замочной скважине, а второй быстро набирал сообщение:

«Он не мой «бывший», он мой муж. А с сыном у меня нормальные отношения, и тебя они не касаются».

«Ахуенные новости», — написал Макс.

«Ага», — ответил Слава, и поставил точку — так делал Лев, когда злился.

Макс больше ничего не сказал. Стало ясно: они впервые поссорились.

Он взял белую кружку с аляповатыми розами, выстланными по кругу, откупорил уже начатую бутылку виски и плеснул на дно. Бутылку, тщательно закрутив, спрятал обратно в сумку — больше хранить было негде. Только он поднес кружку к губам, как на входе в гостиную прошелестели чьи-то робкие шаги. Мысль: «Выпить или вылить?» стремительно промчалась в его голове, но он поставил кружку на столешницу и сделал вид, что она вообще не его. Выплеснуть в раковину было бы слишком заметно. Залить в себя… Тоже слишком заметно — вдруг пришлось бы заговорить? Поэтому он встал чуть в стороне — так, может, и не спросят.

Из-за угла показалась Юля. Девочка, сминая в руках подол ночнушки с единорогами, несмело ступала босыми ногами по мягкому ковру и с любопытством глядела на Льва. Он, бросив взгляд на часы на духовке (почти полночь!), строго спросил:

— Ты почему не спишь?

Строгость получилась напуская, не такая настоящая, как с собственными детьми. Как будто он только прикидывался строгим. И Юля его раскусила, лукаво заулыбалась:

— А ты почему?

— Я… сейчас лягу.

Не соврал: диван в гостиной уже был разложен, он бросил на него подушку и одеяло, любезно предоставленные сестрой.

Юля посмотрела на кружку с розами.

— А что ты пьёшь?

— Чай.

Мики он говорил то же самое, когда тот звонил перед сном. Если верит пятнадцатилетний ребёнок, значит, и пятилетний поверит?

Но Юля, встав на цыпочки, потянулась к кружке:

— А можно мне тоже?

Лев поспешил отодвинуть дорогущий виски подальше от детских рук:

— Нет, это чай для взрослых!

— А можно мне обычный чай?

Юля, положив подбородок на столешницу, подняла на него голубые глазенки и посмотрела с такой мольбой о помощи, словно выпрашивала милостыню. У Льва дрогнуло родительское сердце — жалко стало…