Онлайн книга «Почти 15 лет»
|
— Тебе самому ничуть не страшно, что я приму эти условия? Или тоже скажу: или я, или пошёл на хер? Почему ты так легко разбрасываешься нашими отношениями, они для тебя ничего не значат? «Потому что я — отец», — мысленно ответил Слава. Он искренне считал, что теперь это важнее всего. Он должен действовать в интересах Мики — в ущерб себе, в ущерб Льву, в ущерб их отношениям. Мики был отличным малышом, всегда здоровался со взрослыми, вежливо вёл себя в гостях, осторожничал с незнакомцами, никого не обижал на детской площадке, умел делиться конфетами, не задирал нос и не писал в штаны, а значит, представлял собой идеал пятилетнего человека. Потом Слава будет анализировать его годами: каким Мики пришёл к нему от сестры и в кого превратился рядом с ним. Он будет вечно возвращаться к этому вопросу: в какой момент? Когда они учили его врать? Когда прятали фотографии семьи от одноклассников? Когда заставляли переписывать сочинения? Когда Лев его ударил? Когда он ушел из дома? Эти мысли приведут к тому самому, первому разговору об эмиграции, когда Слава растерялся от слов: «Тебе самому ничуть не страшно?» и понял, что ему страшно. Ответил: — Я не ставлю тебе ультиматум. Я просто обсуждаю с тобой возможность эмиграции. — Тогда вот моё мнение: я против, — твердо сказал Лев. А Слава просто кивнул: — Хорошо. Вот где был момент, когда он должен был поступить иначе. Он должен был сказать, что так и есть, это ультиматум, он уезжает и забирает славного жизнерадостного малыша с собой, пока государство их не уничтожило. Но он согласился ничего не делать, потому что в 2009-м ещё верил в страну, в сменяемость власти и в любовь. Уже через четыре года у него осталась только вера в последнее. А ещё через три, когда Мики вернулся домой в окровавленной одежде, он понял, что готов этой верой пожертвовать. Лев сказал, что это нечестно. — Ты предложил воспитывать ребёнка вместе, назвал нас, нас обоих, его родителями, не возражал, когда я превратился в «папу», но чуть что, грозишься, что свалишь вместе с ним, независимо от того, согласен я или нет. Слава справедливо заметил: — Многие родители так делают, когда у них не сходятся взгляды на то, как будет лучше для детей. — Да, вот только у меня нет возможности этому препятствовать, отсудить у тебя сына или хотя бы просто право на свидания. Слава улыбнулся: это была нужная зацепка. — А знаешь, почему такой возможности нет? Лев молчал, и Слава ответил за него: — Потому что здесь, в России, нет прав ни у нашей семьи, ни у нашего сына, ни у тебя лично. Я предлагаю тебе переезд, который всё это даст. — Конечно, прям сразу, — иронично закатил глаза Лев. — Не сразу, — согласился Слава. — Но хоть какие-то права мы сможем получить достаточно быстро. Например, заключить брак, это уже сделает нашу семью юридически видимой. Этот напряженный разговор встанет на паузу, Лев прервет его словами: «Мне нужно подумать», и Слава даст ему время, не возвращаясь к дискуссии долгих три недели. Однажды Лев, придя с работы, поцелует егона пороге и тут же скажет: «Ладно, я готов обсуждать варианты… Куда ты там хотел?», а Слава улыбнется, выпалив: «Канада!». И, хотя формально спор будет улажен, они начнут разговаривать «как обычно» и даже научатся в спокойном тоне обсуждать переезд, Славу ещё долго будет тревожить в какой неприятной, раздраженной дискуссии впервые прозвучало предложение заключить брак. Он сотни раз представлял, как сделает Льву предложение, и ни в каких фантазиях это не выглядело так погано, как получилось на самом деле: заключим брак, чтобы судиться друг с другом. Как удобно! И это ведь он, Слава, об этом первый сказал… |