Книга Почти 15 лет, страница 25 – Микита Франко

Ваня выглядел весёлым. Он ещё не знал, что случилось дома, он был частью той жизни.

Слава улыбнулся ему, взял за руку, и они пошли в обратном направлении. Ваня бежал вприпрыжку, рассказывая, как прошёл урок, а Слава слушал вполуха, не понимая, что теперь делать: как он приведет ребёнка в эту квартиру, как объяснит, что в ней произошло? Как объяснит отмену свадьбы?

Да и как её отменять? Как расходиться, когда ни один из них не может никуда уйти? У них ничего и никого здесь нет. Их бюджет ещё никогда не был таким общим, а теперь, когда Лев не работает, когда он пообещал ему, что будет работать за двоих и этого хватит, отправить его восвояси было бы просто жестоко. Они так не договаривались.

И бить друг друга тоже не договаривались.

Почему самое худшее в их отношениях произошло в тот момент, когда они оба так уязвимы, беззащитны и остро нуждаются в поддержке друг друга?

«Потому что ни в какие другие моменты это просто не могло произойти»

Дома было спокойно. Никто никого не убил, но никто ни с кем и не разговаривал: Мики не выходил изсвоей комнаты, Лев — из их спальни. Но напряжение висело в воздухе и, казалось, имело реальный вес, плотность и даже запах — настолько оно было ощутимым. Ваня, едва очутившись на пороге, резко помрачнел. Слава не стал ему ничего объяснять, хоть и видел, что мальчик ищуще ловит его взгляд.

Вечером, перед сном, когда пришло время принимать решение, кто пойдёт спать на диван, а кто останется в спальне, Слава, планировавший сказать: «Тебе лучше занять гостиную», отчего-то сказал совсем другое. Он сказал:

— Тебе лучше… вернуться в Россию.

— Слава, это импульсивно.

— Кто бы говорил.

— Давай успокоимся, прежде чем принимать какие-либо решения, — попросил Лев.

— А я спокоен.

Он взял с кровати подушку, вытащил из шкафа ещё одно одеяло и решил, что займёт гостиную сам.

Лев чувствовал себя ребёнком, которого отругали. Он замечал такое за сыновьями: стоило прикрикнуть на Мики или Ваню, как те в два счёта успокаивались, наводили спешный порядок в комнате и мыли посуду. Нежелание жить в ссоре вынуждала провинившихся хулиганов превращаться в шёлковых и послушных детишек, а Льва вынудила стать идеальным мужем.

Из домохозяина, недовольного своим положением, он превратился в домохозяина, с радостью выполняющего свои обязанности: посмотри, какие у нас сытые дети, посмотри, как чисто дома, и посмотри, какой я счастливый жду тебя с работы.

Славу это не впечатляло. Когда наступал поздний вечер, он оставался спать в гостиной, и никакие уговоры Льва не работали.

Через три дня напряжение достигло максимума, и Слава сказал, что нужно отменять свадьбу. Оторопев от такого поворота событий, Лев сперва прибегнул к практическим аргументам: мало того, что они сами вложили кучу денег в подготовку мероприятия, так ещё и посторонние люди успели потратиться на билеты, которые, учитывая отсутствие прямых рейсов в Ванкувер из России, всем обошлись очень дорого.

Не впечатлённый столь пламенной речью, Слава флегматично ответил:

— Я верну им эти деньги.

— Мы сейчас не можем возвращать никому деньги, — терпеливо произнёс Лев. — Они нам самим нужны.

— Мы? — переспросил Слава. — Нам?

Сердце ухнуло вниз.

— А мы что… больше не «мы»? — осторожно уточнил он.

— Я сказал тебе уехать, — напомнил Слава. — Или уйти… Не знаю, как хочешь. Я хочу разойтись. И нет больше никакого «мы».