Книга Почти 15 лет, страница 26 – Микита Франко

Боль, разрастающаяся эти дни, как плющ, достигла своей наибольшей силы, обвила сердце, легкие, рёбра — и сжала. Одновременно.

Лев, превозмогая эти ощущения, негромко произнёс:

— Слава, это же нечестно.

— Что именно?

— Четырнадцать лет вместе и только один дурацкий удар…

— Где один, там и второй.

— Неправда! Разве за все эти годы я хоть раз поднимал на тебя руку? Или пытался физически навредить? Почему ты сейчас всё перечеркиваешь? За что называешь насильником?

— Потому что на протяжении четырнадцати лет с нами не случалось ничего подобного, — напомнил Слава. — Нам сейчас тяжело. И тебе, и мне, и детям, потому что эмиграция — это стресс. Мы в одной лодке, но эта лодка как посреди шторма в океане. И в момент, когданам нужно друг за друга держаться, ты… вот что ты делаешь. Начинаешь выталкивать из лодки других. Ты спокоен, только когда твоя жизнь предсказуема и понятна, а при первых же сложностях — срываешься. И тогда, в Америке, с тобой произошло то же самое.

— Ты не знаешь, что произошло в Америке, — перебил Лев.

— Могу догадаться, — настаивал Слава. — Поехал в страну, в которую не хотел ехать, переложил ответственность за своё решение на другого, даже не попытавшись адаптироваться, а когда Яков захотел прекратить, ты сделал то, что сделал. И я догадываюсь, что будет дальше.

— Вау, — выдохнул Лев, выслушав эту, как он считал, совершенно несправедливую тираду. — Удиви?

— Ты начнёшь пить.

Лев искусственно рассмеялся: это была такая глупость, что не сразу нашлись слова для её опровержения.

— Напомни, когда я уходил в запой последний раз? — не дожидаясь ответа, он с иронией заключил: — Вряд ли у тебя получится вспомнить: при тебе такого не случалось.

— С нами тоже не случалось того, что происходит теперь, — ответил Слава. — Но с тобой — случалось. И ты начинаешь повторяться.

— А когда умерла твоя сестра, ты был в затяжной депрессии и чуть не убил нашего сына таблетками — это разве не была лодка посреди шторма?

Лев понимал, что это запрещенный приём, но терять было нечего. Слава резко помрачнел.

— Ну, спасибо, что не начал меня бить и насиловать в тот раз, — едко произнёс он. — Спасибо, что сдержался.

Чувствуя, как отношения рассыпаются в крошки, Лев лихорадочно искал ту самую соломинку, способную спасти утопающего. Или не способную? Как там было в дурацкой пословице — спасся он или только пытался?

Барахтаясь в отчаянии, как в чёрной воде, он неожиданно ощутил дно под ногами, найдя кое-что получше, чем соломинка: чтобы убедить Славу, нужно мыслить, как Слава. А Слава всегда думает о детях.

— Хорошо, — проговорил Лев. — Давай разойдемся. Но мне нужен наш брак. Через три года, когда мы получим гражданство, я усыновлю детей, и после этого — можем развестись.

Через три года Мики исполнится восемнадцать, но в Канаде разрешено усыновлять совершеннолетних — Лев выяснял это, когда искал хоть какие-то плюсы в эмиграции.

Слава удивился:

— Ты планируешь оставаться в Канаде?

— Конечно, — ответил Лев, как само собой. — Я хочу участвоватьв жизни детей.

— И на что ты собираешься жить, когда мы разойдемся?

Льва царапнуло его «когда». В своих мыслях он использовал: «если».

— Проституция и грабёж, — мрачно пошутил он.

Слава не оценил шутку — даже не улыбнулся. Лев ответил:

— Это мои проблемы. Я с этим разберусь.