Книга Почти 15 лет, страница 237 – Микита Франко

— Но ты как-нибудь подумай, ладно? — он искоса глянул на Ваню.

Тот несколько неловко пожал плечами:

— Ну… Как-нибудь.

Им предстояло возиться с ещё одной дугой — Лев специально всё делал как бы не спеша, чтобы было больше поводов невзначай пообщаться. Странно, конечно, что он не мог просто сесть рядом с Ваней и поболтать, приходилось вот так вот, через черные ходы подбираться.

— А вот та девочка… — с наигранной непринужденностью продолжил Лев, — которая тебе, ну, нравится. Ты бы… не хотел с ней семью?

Ваня закатил глаза:

— Мне десять.

— Я помню, я имею в виду в будущем, не сейчас. Типа… Ты не воображаешь, как вырастешь, вы поженитесь, у вас будут дети, и вот это всё? Не знаю, какие у вас там фантазии бывают.

— У кого — у нас?

— У на…

Чуть не сказал «натуралов», но прикусил язык из-за Славиного голоса в голове: «Гетеросексуалы! Правильно говорить — гетеросексуалы!»

— У гетеросексуалов, — поправился Лев.

— Я нормальный вообще-то, — сообщил Ваня, явно не понимая значения слова «гетеросексуал».

— Так это и есть нормальный!

Уже произнеся это, Лев опомнился: кажется, звучало даже хуже, чем «натурал».

— То есть… Ну, стандартный. Короче… Ты же понял?

— Не понял.

— Ладно, давай лучше помолчим.

В наступившей тишине он почувствовал облегчение: да, так стало гораздо лучше.

Когда палатка была готова, Лев, отряхивая руки, повернул голову к машине: там, не разделяя Ваниного интереса к походным условиям, сидел нахохлившийся старший сын. Лев сглотнул, ощущая нарастающую тревогу: Мики казался таким грубым и неприветливым, что мысль открыться ему казалась самоубийственной, и совсем по-детски Лев опасался: «А что, если он не примет меня… такого?»

А если ему не понравятся стихи? А если он высмеет их, потому что сам Лев всегда очень неуклюже реагировал на Микино увлечение литературой? А если он высмеет их, потому что они объективно посредственные и смешные, и Мики это поймет, потому что уж он-то точно знает, как надо?

Лев ничуть не сомневался: Мики знает. Он признавалв нём талант к литературе, как признавал талант Славы к рисованию, а Ванин — к музыке, это казалось ему одной из неоспоримых истин. А своего таланта он не признавал, оттого и вел себя в этой семье творческих романтиков подчеркнуто отстраненно: он врач, он работает на серьёзной работе, он не понимает их тонкой душевной системы. Его же собственная душевная система иногда казалась не просто тонкой, а истончившейся.

Синдром самозванца преследовал его повсюду.

Недостаточно силён, чтобы понравиться Ване.

Недостаточно талантлив, чтобы поразить Мики.

Недостаточно хорош, чтобы Слава позволил ему вернуться.

Он пытался вобрать в себя все три характеристики, не являясь ни одной из них на самом деле.

Подойдя к Мики, он оперся ладонью на открытую дверь машины, и спросил, кивая в сторону разбитого лагеря:

— Не хочешь присоединиться?

— Вам и вдвоем нормально, — буркнул сын.

— Ладно, — кивнул Лев. — Тогда посмотри в бардачке. Я там кое-что оставил для тебя.

— Что?

Он развернулся, оставляя от своего медленного ухода флёр загадочности — как будто бы потому, что всем ответам своё время, но на самом деле потому, что фраза: «Там стихи, которые я написал» застряла у него в горле.

Сближаться с Мики всё равно, что играть в шахматы. Партия началась, первый ход сделан.