Книга Почти 15 лет, страница 233 – Микита Франко

Лев фыркнул:

— Это моя реплика.

— А ты, кажется, забыл слова, — ответил тот, расслабляясь в его руках.

«Надеюсь, навсегда», — подумал Лев, целуя Славу в волосы.

— Всё, давай, — проговорил он, отпуская мужа. — Подгоню машину к подъезду.

Но Слава не торопился отцеплять руки, держа в них, будто в коконе.

— Ты чего?

— Лев? — очень серьёзно сказал Слава.

— Что?

— Береги себя, ладно?

Он чуть отстранился, заглядывая ему в глаза.

— Всё в порядке?

— Да, просто… — Слава поёрзал щекой по его груди, — не знаю, что-то тревожусь.

Он ещё раз прижал губы к мягким волосам, вдыхая запах земляничного шампуня.

— Всё будет хорошо, — сказал он в макушку, легонько давя на Славины кисти, разжимая руки вокруг себя.

Тот нехотя отступил.

Подогнав машину к подъезду, Лев дождался, пока дети заберутся на задние сидения, и, поцеловав Славу на прощание, переставил рычаг коробки передач вперед. Пора ехать.

Мальчики, прильнув к заднему окну, интенсивно замахали руками, прощаясь со Славой, словно в последний раз. Тогда почему-то и Льва кольнула тревога, совсем чуть-чуть.

Они выехали на трассу, собрав по дороге все пробки в центре города и на шоссе, но Лев сдержал себя и не стал напоминать, что он же говорил. Дети играли в эники-беники, пока стояли на Красном проспекте, а потом в крестики-нолики, когда выезжали на шоссе («Я ставлю в центре» — «В центре уже стоит мой крестик!» — «А я помню что ли?»). Лев умилялся с этого ровно пятнадцать минут, до того момента пока их автомобиль, вывернув на трассу «Сибирь», не миновал все торговые центры и места общепита, а Ваня не заголосил с заднего сидения: — Я хочу писать!

Умиление сразу же прошло. Он вздохнул: кажется, путешествие началось.

День был долгим.

Проводив путешественников на Байкал, он, ежась от холода, вернулся домой, лег в постель, согреваясь мыслью, что на целую неделю никому ничего не должен, а значит может спать, спать, спать. Он с головой завернулся в одеяло, закрыл глаза и… не уснул. Быть никому ничего недолжным оказалось тоскливо. Уже к десяти он устал от безделья и поднялся с постели, чтобы приготовить завтрак: пожарил омлет из пяти яиц и, только выключив плиту, вспомнил, что один. Один. Ему бы хватило и двух.

После завтрака он принял душ, покормил Сэм, оставленную Львом на иждивении, сел за макет интерфейса киберспортивной игры, провёл за рисованием до обеда, потупил в потолок и стены, покрутился на стуле, спросил у Льва, где они сейчас («Едем в Кемерово» — пришло в ответ), доел омлет, который приготовил утром, посмотрел из окна на прохожих и подумал: «Скучно».

Никто ничего не выпрашивает, не хочет и не требует. Никто не рассказывает про «Майнкрафт» и не фыркает ломким голосом: «Ну, пап, ну отстань». И, что хуже всего остального, нет приятного ожидания момента, когда напишет Лев и спросит: «Придешь сегодня ко мне?».

Всего не хватало.

— Кажется, я не знаю, кто я, если рядом нет детей и мужа, — признался Слава при вечернем созвоне с Крисом. — Я весь день просто ждал момента, когда можно будет позвонить вам и занять себя этим разговором, потому что без этого… Я вообще не знал, что мне делать.

— Похоже на синдром опустевшего гнезда в миниатюре, — заметил Крис.

Именно так он ощущал теперь их квартиру — «опустевшее гнездо».

— Вас расстраивает, что дети далеко?