Онлайн книга «Почти 15 лет»
|
Слава запротестовал: — Нет, ты говоришь то! — он потянулся к нему, положил свою ладонь поверх его руки. — Продолжи. — Да я уже всё сказал… — Ты не чувствуешь наши отношения счастливыми? — уточнил Слава. — Тебе кажется, что после болезни Юли они стали… несчастными? Лев повел плечом: — Не несчастными, но… тяжелыми. Всё стало другим. Мы стали другими. Легкость пропала. Слава осторожно заметил: — Так, наверное, в любых отношениях бывает. Все проходят через какие-то трудности. Как в тех словах: и в горе, и в радости, и всё такое… — Что-то у нас мало радости, — выдохнулЛев. — Одно горе. Слава искренне расстроился этим словам: — Ты правда так думаешь? Он отвел взгляд: — Мне плохо без нашего дома. Без нашего места. Слава его понял. Понял, хотя чувствовал их отношения иначе. Он находил много радости в другом: ему нравилось, что у них настоящая семья, что их объединяют дети, и на сотню его счастливых воспоминаний со Львом, больше половины оказались бы общими: он, Лев, Ваня и Мики. Но тогда он подумал: не обязательно, чтобы у Льва было точно также. И свою колкую обиду: «О, значит, дети омрачают наши отношения, да?», он вдруг посчитал ужасно глупой. И вместо этой фразы сказал совсем другую: — Пойдём во двор? Лев удивился: — Зачем? — Пойдем, — настойчиво попросил он. — Хочу кое-что показать. Он натянул через голову свой любимый анорак желтого цвета, а Лев надел пальто. Он завязал желтыми шнурками черные ботинки на желтой подошве, а Лев — черными шнурками черные ботинки на черной подошве. Он надел черную шапку с наколотым сбоку пином в виде молнии, Лев повязал шарф вокруг шеи. Перед выходом Слава бросил взгляд в зеркало на них обоих. «Мы прекрасная пара», — без иронии подумал он. Новосибирск всегда славился обильными снегопадами и плохой работой коммунальных служб: во дворе крайне редко можно было заметить снегоуборочную технику, а дом на Немировича-Данченко не был исключением: сугробы вокруг детской площадки (расчищенной силами неравнодушных родителей) достигали в высоту не меньше метра. Пройдя через детскую площадку, они оказались посреди самодельных заснеженных холмов, и Слава, потянувшись к одному из таких, взял горсть снега в руки, слепил снежок и кинул его во Льва. Стукнувшись о его руку, снежок распался на части, а Лев недоуменно посмотрел на мужа: — Что ты делаешь? Слава ответил как ни в чём не бывало: — Нападаю. — Зачем? Он пожал плечами, набирая следующую горсть снега. — Это весело. Попробуй тоже, — и следующий снежок снова полетел во Льва, но на этот раз супруг увернулся. Лев хмуро сказал: — Надень перчатки. Слава цыкнул: — Вот зануда. Вытерев влажные, похолодевшие пальцы о джинсы, он вытащил из кармана перчатки с откидным верхом: можно было носить как перчатки без пальцев, а можно было открепить верх и превратить их в варежки. Слава так и сделал. Пока он возился с застежкой, в него прилетел снежок и, подняв взгляд, он увидел коварно ухмыляющегося Льва. — Капец, это был что, отвлекающий маневр? — шутливо возмутился Слава. — А я думал, искренняя забота! — И то, и то, — хмыкнул Лев, начиная лепить второй снежок. Слава, попятившись назад, прыгнул за сугроб и пригнулся, прячась за ним, как за баррикадой. — Эй, так нечестно! — возмутился Лев и кинул следующий снежок, но до Славы он не долетел — рассыпался о снежную крепость. |