Книга Почти 15 лет, страница 204 – Микита Франко

Слава зашелся от возмущения:

— А я недостаточно учитывал твои интересы, когда жил в России?

Лев пожал плечами и ответил чуть насмешливо, в тон ему:

— Ты сам так решил.

Слава почувствовал ватное бессилие. Теперь, наверное, точно: тупик.

Он посмотрел на время: оставалось ещё полчаса.

Он вышел из кабинета — сказал, что ему необходимо попить воды — и застрял возле кулера в коридоре. Долго цедил через зубы прохладную жидкость, думая, как ему не хочется заходить обратно — непонимание между ними сгустилось до чувства задушенности. Воздух в кабинете стал тяжелым, как перед грозой, и даже свет — как будто бы тоже.

Когда в течение двух минут он не появился, за ним вышел Слава. Лев поспешно кинул стаканчик в мусорное ведро, хотя на донышке еще оставалась вода — он решил, что супруг поймёт его попытки отлынивать. И он, наверное, понял.

Но вместо ожидаемого раздражения Слава выдал совсем другую реакцию: обняв Льва со спины, он положил ладони на его грудь (Лев представил, как ощущается быстрое сердцебиение) и, чмокнув в затылок — для этого ему пришлось приподняться на носках — негромко сказал: — Пойдём обратно. Еще раз попробуем.

Лев перехватил его руку, съезжающую с грудной клетки, и переплел их пальцы.

— Пойдем, — шепотом ответил он.

Оставалось еще двадцать восемь минут.

Вернувшись в кабинет, Лев сразу вспомнил, почему ушёл. Здесь ему хотелось плакать. Но плакать нельзя, потому что… ну, как это будет выглядеть? Ладно бы хоть причина была серьёзная. В общем, в праве на слёзы он себе отказал сразу, а если не плакать, то хочется злиться, а злится тоже нельзя, и все эти сложные чувства, бегая по кругу, как белка в колесе, не находили выхода, копились и в итоге… В итоге опять хотелось плакать.

Мариам как будто бы это понимала, потому что, едва он сел в кресло, она посоветовала:

— Попробуйте проговорить, что чувствуете.

Лев, устав от формальных приличий, последовал Славиному примеру и тоже развалился в кресле: сел боком, посмотрел на мужа и протянул ему ладонь, как бы прося снова взять его за руку. Слава, потянувшись, взял.

Лев сказал, глядя ему в глаза:

— Меня обижают некоторые твои слова. Из-за них я иногда думаю, что ты не любишь меня.

— Какие слова?

— Например, что быть тем, кого я люблю, — Лев сделал вдох, загоняя слёзы, — это наказание.

— Ох, — Слава отвернулся, как будто ему стало стыдно. — Я говорю такое, когда злюсь.

— А я кидаюсь чайниками, когда злюсь, — с пониманием ответил Лев.

Слава повел бровью:

— Ну, это будет похуже, пожалуй…

Но Мариам вмешалась в разговор:

— Не думаю, что сейчас необходимо сравнивать реакции по степени худшести. Будет правильным признать, что обе реакции — и насилие, и такие резкие фразы — не конструктивны. Если вы хотите выстраивать здоровую коммуникацию, вам обоим нужно изобрести другой способ выражения злости.

— Например? — спросил Лев.

— Например, просто говорить о ней. Обсудить, почему вы злитесь. Если не готовы обсуждать, сказать: «Я сейчас злюсь и не могу продолжать разговор, давай вернемся к этому позже».

Лев почувствовал, как Слава погладил его большим пальцем по ладони, и кивнул:

— Хорошо. Я попробую так говорить.

Мариам выжидательно посмотрела на Славу, и тот дал своё согласие:

— Я тоже попробую, — и убрал свою руку от руки Льва. Стало холоднее.