Книга Почти 15 лет, страница 197 – Микита Франко

— Возможно, некоторые ужасные вещи случались между нами, потому что я действительно тебя боюсь. Не специально… То есть… Неосознанно. Да? Так правильно говорить?

Он попытался сгладить эту информацию неловкой шуткой, но Слава не улыбнулся, только серьёзно кивнул. Подумав, сказал:

— Я найду тебе терапевтку через коммьюнити-центры.

— Спасибо, — отозвался Лев.

— Спасибо, что сказал…

Льва напугало то, каким расстроенным вдруг стал выглядеть Слава, и он, метнувшись к нему, попытался сгладить ситуацию:

— Слушай, но я всё равно тебя люблю, безумно, и наших детей тоже, хотя вы все мужчины, и это, конечно, ахренеть как пугает, но… То есть… Я хочу сказать… Мне как будто кажется, что от мужчин можно ожидать чего угодно. Чего угодно, понимаешь? Только расслабишься, а он уже употребляет наркотики, или пустил свою жизнь по наклонной, или бьёт жену, или… Женщины в моей жизни были куда предсказуемей. С ними можно было расслабляться сколькоугодно, и на утро я всё равно обнаруживал себя там же, где был с вечера — ни Карина, ни Катя, ни Пелагея, ни даже моя мать, никто из них не делал со мной ничего по-настоящему стрёмного, но мужчины…

Он выдохся и, замолчав на секунду, неловко усмехнулся:

— Извини, вообще-я просто хотел сказать, что в любом случае люблю тебя.

Он устало провёл ладонью по лицу. Всё смешалось: Мики, отец, Юра, пробуждение с незнакомцем в квартире… Как будто нужно было сказать про одно, а сказалось сразу про всё.

— Обязательно объясни всё это своей психотерапевтке, — попросил Слава.

Лев кивнул, соглашаясь:

— Хорошо.

Слава, встав на цыпочки, улыбнулся в его губы:

— Тебе ужасно идёт искренность.

А потом поцеловал.

У Льва ёкнуло сердце и вспотели ладони: это был их первый поцелуй с той жуткой ночи, когда они ругались до хрипоты в канадском доме, пока их сына насиловали. С того дня они больше не приближались друг к другу вот так.

Он попытался перехватить Славины губы, чтобы продлить поцелуй, но тот уже отстранялся.

— Извини, — несколько виновато произнёс он. — Ты же знаешь, я… медленный.

Лев улыбнулся, почувствовав себя вернувшимся на пятнадцать лет назад.

Ничего — он был готов подождать.

Он чувствовал себя неуютно в этой квартире: единственный раз, когда он здесь был, оказался визитом про чайник и стену. Нужно было перестраиваться.

В ногах лежала Сэм, а на ногах, на коленках — Лев. Он говорил, много говорил — больше, чем ему свойственно, а Слава держал руку на его груди, и ладонь вибрировала от его голоса.

— Я вообще не хотел говорить с ней про отца, — объяснял Лев. — Но так получалось, что о чём бы я ни начал — о тебе, или о Мики, или… вообще — всё, в конце концов, приходило к нему. К отцу.

Слава грустно усмехался, вспоминая, как каждый разговор с Крисом приводил ко Льву.

— …я думал, что ненавижу его, но разве можно ненавидеть кого-то, о ком ты так много болтаешь? Мне даже неловко… А вдруг она фрейдистка? Решит еще что-нибудь про меня…

— Она не фрейдистка, — заверил его Слава.

Он нашел её контакты на сайте местной квир-организации, где под графой: «Наталья она/её» значилось «экзистенциальная психотерапевтка». Слава решил, что слово «экзистенциальный» выглядит так, как будто в нём кроются все проблемы Льва, и нажал на кнопку: «Связаться». Наталья сочла странным, что Льва записывает на приём его супруг, и уточнила у Славы: «А он точно хочет?». Слава ответил: «Да. Он просто не хочет пользоваться квир-сайтами — это одна из его проблем».