Книга Окна во двор, страница 76 – Микита Франко

Я съехал спиной по кафельной стене, сел на пол возле умывальников и снова заплакал, но уже по-другому, совсем бесшумно. Всякий раз, как в туалет кто-то заходил, у меня интересовались, не нужна ли мне помощь, но я только качал головой. Один мужчина, в плаще и костюме, все-таки присел возле меня.

– Что-то болит?

– Сердце, – всхлипнул я.

– Сердце? – встревожился он. – Может, скорую?

Я снова помотал головой.

– Это метафора.

Он не уходил, продолжая изучать меня обеспокоенным взглядом, и мне пришлось подняться – пока кто-нибудь реально не вызвал скорую.

– Со мной все хорошо, – заверил я. – Просто чуть-чуть погрустил. Извините. До свидания.

Я вышел из туалета, направился к выходу, стараясь выглядеть нормальным. В груди что-то без перерыва ныло и кололо, но я уже не был уверен, что это метафора.

* * *

Слава сидел в машине абсолютно расслабленный: одну руку он опустил в открытое окно, второй держал телефон и скроллил новостную ленту. Казалось, тот факт, что самолет Льва сейчас поднимется в воздух и унесет его от нас на тысячи километров, волновал Славу не сильнее,чем «изменения в пенсионном законодательстве Канады» – мимо этой новости он прокрутил экран в тот момент, когда я садился в машину.

Отложив телефон на приборную панель, Слава повернулся с натянутой улыбкой – правда, при виде меня быстро сник.

– Что ж… – Он положил руки на руль. – Пожалуй, не буду спрашивать, как прошло.

Я шмыгнул носом и ничего не ответил.

Слава повернул ключ зажигания, обернулся назад, начал выезжать с парковки. Пока я запоздало пристегивался, стараясь попасть замком в катушку (дрожащими пальцами не получалось с первого раза), над нами раздался неприятный, закладывающий уши гул. Сбросив с себя лямку ремня, я подвинулся ближе к лобовому окну, посмотрел наверх – прямо над нами очень низко пролетел набирающий высоту самолет. Я не знал наверняка, это мог быть любой самолет, но решил, что именно в нем сейчас находится Лев. Эта мысль по-новому резанула сердце, и мои опухшие, уставшие от слез глаза снова намокли.

Слава, заметив это, негромко сказал:

– Странный ты, Мики.

– Почему странный? – судорожно выдохнул я.

– Мне казалось, ты этого хотел. Вы так не ладили.

– Он воспитывал меня десять лет моей жизни. Предлагаешь мне их выкинуть или забыть?

Слава поспешно ответил:

– Нет, конечно нет.

– Сам-то ты легко забываешь, судя по всему, – обиженно бросил я, отворачиваясь к окну.

Он ничего не ответил на мою реплику.

Мы выехали на шоссе, оказались по правую руку от аэропорта, и теперь я мог увидеть, как из-за блестящего здания поднимаются ввысь самолеты – один за другим. В каждом мне чудился Лев.

Слава глянул на меня, буквально на секунду, и, снова отвернувшись к дороге, сказал:

– Я слышал ваш разговор вчера.

– Подслушивал? – язвительно спросил я.

– У нас маленькая квартира.

Я пожал плечами: мол, слышал и слышал, мне-то что?

– Хотел сказать тебе, что он не прав, – неожиданно добавил Слава. – Точнее, я думаю, что он не прав.

– Насчет чего? – не понял я, вспоминая, о чем вообще шла речь.

– Насчет тебя. Что-то там про презрение и неспособность полюбить.

Меня почему-то смутило, что он поднял эту тему. Давя странную внутреннюю неуютность, я буркнул:

– Ты много чего не знаешь.

– Ты много чего не рассказываешь, – справедливо заметил он. – Но кое-что я все-таки вижу.