Книга Окна во двор, страница 69 – Микита Франко

На что я сказал: «Если тебе в двадцать два года словосочетание “социальная конвенция” кажется заумным, то у меня для тебя плохие новости».

Короче, он тоже удалил меня из пар.

Остался Майкл. С ним я и договорился о прогулке в парке, хотя Майкл не отличался ни искрометным юмором, ни удивительными талантами, у него была только одна примечательная черта: он успел назначить со мной встречу раньше, чем поругаться. Ну а еще он попал в ту категорию, которой не обязательно быть талантливой и творческой, – он оказался студентом-медиком.

Я пришел раньше, чем он. Сел на скамейку возле огромной зеленой вывески – Welcome to Stanley Park. Почти сразу же ко мне подсел парень в мантии-накидке, я глянул на него сбоку, но из-за капюшона лица разглядеть не получилось – просто вылитый чел из Ваниных игр про ассасинов. Мы не сказали друг другу ни слова.

Когда сидеть в тишине стало неловко, я решил подняться, и вот тогда парень заговорил. Ни с того ни с сего он принялся рассказывать какую-то ерунду про времена, когда курево можно было купить на любой остановке, и про всякие способы незаметной передачи наркотиков друг другу. Я подумал, что сейчас он начнет толкать мне что-то запрещенное, и спросил:

– Ты вообще кто?

– Майкл.

Он опустил капюшон накидки – и правда, сходство с фотками было, хотя и не сильное. Я почему-то представлял, что он будет выше и шире, а в реальности Майклоказался ниже меня ростом и с щуплым телосложением.

Вся эта его бредовая речь тут же меня заинтересовала. Повернувшись к нему всем корпусом, я с любопытством спросил:

– Ты куришь? – Запоздало подумал, что стоило поубавить энтузиазма и радости в голосе.

– Нет, – ответил он не очень убедительно.

Я недоверчиво оглядел его, и он признался:

– Иногда. Это ведь не проблема?

– Конечно нет.

– Отлично.

Я чуть было не добавил: «Мы идеальная пара», но вовремя прикусил язык.

Я решил не говорить Майклу вот так сразу, что тоже курю, и уж тем более ни о чем не просить – иначе план рисковал провалиться. Сначала я хотел влюбиться – искренне. У меня на это была всего неделя, пока не закончится заначка, но я ведь тщательно отбирал кандидатуру – что могло пойти не так?

Мы гуляли по парку, и я старался быть ему интересным, а для того чтобы быть собеседнику интересным, нужно говорить о нем самом (об этом я в возрасте тринадцати лет прочитал в популистской книге по психологии, что-то типа «Как понравиться людям» или «Топ‐10 советов, как найти общий язык с кем угодно»). Так что я вываливал на Майкла весь свой багаж знаний, тот, что еще с детства приобрел благодаря Льву: про фенилкетонурию и сальмонеллез. Про сальмонеллез Майкл и без меня знал, а про фенилкетонурию спрашивал, что это такое. И я рассказывал ему про белок фенилаланин и фенилпировиноградную олигофрению, а Майкл слушал меня как лектора.

– На каком ты курсе? – спросил я, закончив свой вдохновенный экскурс в медицину.

– На четвертом.

«Господи, ну ты и дурак, никогда не пойду к тебе лечиться», – хотел сказать я, но не сказал, потому что такого совета в книгах по психологии не было.

Когда мы прощались, договариваясь «как-нибудь обязательно встретиться еще», я размышлял, могу ли влюбиться в Майкла всерьез. Мне было сложно понять, по каким критериям люди определяют влюбленность, поэтому решил, что, будь Майкл книгой или фильмом, я бы поставил ему восемь звездочек из десяти (две убрал за сомнительные врачебные способности). В остальном он был ничего: внимательно слушал, интересно рассказывал, с первого раза понимал мои шутки (кажется, даже не обижался на них). Потом я спохватился, что на внешность тоже нужно обратить внимание, и считал его, как рентген: темные волосы, резко очерченные скулы, карие глаза чуть навыкате, как у рыбки(но это даже забавно). Ничего отвратительного в его внешности не было. «Значит, симпатичный», – заключил я.