Книга Окна во двор, страница 236 – Микита Франко

Я устал от его писклявого напора и остановился. Ваня и Лев тоже остановились. Я посмотрел на брата, потом на папу – он негромко сказал:

– Делай что хочешь.

Я сделал. Я накрасился «как педик».

Мы не стали покупать косметику, поскольку я не был уверен, что когда-нибудь захочу повторить этот эксперимент. Я попытался записаться в салон на утро, на самую раннюю запись – в восемь утра, потому что выезжать нужно было рано, а ночевать с макияжем – плохая идея (так Лев сказал). Но попытка не удалась: утром наступало тридцатое марта и все на свете переставало работать. Пришлось наводить марафет с вечера, вместе с милой девочкой-визажисткой.

Я говорю «девочка», а не «девушка», потому что она выглядела как моя ровесница – маленького роста, хрупкая, с детской пухлостью в лице. Когда она наклонялась ко мне, ее длинные волосы (скучного, как сказалбы Лев, русого цвета) падали с плеч, и я чувствовал сладкий запах шампуня. В какой-то момент мне стало досадно, что мы познакомились при таких дурацких обстоятельствах.

– Губы подкрасить? – спрашивала она.

– Да, но не ярко, лучше блеском.

Она провела мягкой кисточкой по моим губам, и я виновато улыбнулся, пытаясь сказать глазами: «Слушай, я знаю, это странно выглядит, но все не то, чем кажется, я не гей, в смысле, не прям совсем уж гей, а ты красивая».

Я подумал: отличная была бы история знакомства. Мое воображение занесло меня очень далеко, на десять или даже пятнадцать лет вперед, в ту реальность, где у нас с этой незнакомкой семья и двое детей: мальчик и девочка. «Мама, как вы познакомились с папой?» – «О, это было в 2020 году, он пришел ко мне в салон делать макияж…» Не у каждых родителей есть такая история, а у нас бы была. Такая же трогательная и забавная, как история моих родителей.

– Готово.

Девушка отошла в сторону, и я увидел себя в зеркале: таким… таким похожим на Славу. Когда я объяснял, как меня накрасить, то придерживался Славиного образца: «Слегка подвести глаза, и вот тут, на щеках, чтоб блестело». Теперь я действительно блестел, угловатость черт лица сгладилась и даже поменялся взгляд – стал мягким, трогательным, нежным.

С этой нежностью я постарался посмотреть на девушку.

– Спасибо, – сказал я. – А можно ваш номер?

Она улыбнулась мне.

– Не за что. У меня есть парень.

Картинка счастливого брака тут же рассыпалась, а дети превратились в пепел. Не получилось красивой истории.

– Извините.

Я вышел к ресепшну, где меня дожидались Лев и Ваня. Папа сочувственно спросил:

– Отшила?

– Ага.

Все-то он видит.

Той ночью я спал как мертвый, но не в смысле, что хорошо, а в смысле неподвижно, на спине, скрестив руки на груди, – старался ничего не испортить. Утром обнаружил блеск на подушке, но в остальном макияж не пострадал. Я обрадовался: мне очень хотелось показать его Славе.

Наконец началась настоящая дорога домой. Оставалось десять часов пути, и Лев не собирался делать долгих остановок. Мы забрались в машину, и на этот раз все выглядели как надо: с косметикой, пирсингом, розовыми ногтями и крашеными волосами. Вроде бы ничего не забыли. Я то и дело воображал, как удивятся сотрудники ГАИ, если решат нас остановить. На их месте я бы побоялся связываться.

Наподъезде к Кемерову Ваня начал засыпать и растягиваться через все заднее сиденье, вытесняя меня. Откинув его ноги, которые он попытался на меня сложить, я перебрался вперед, ко Льву.