Книга Окна во двор, страница 230 – Микита Франко

Поэтому я боялся без перерыва. И поэтому не случилось ничего плохого. Тогда я еще не знал, что опасаться нужно было не льда.

Ну а пока мы направлялись в Иркутск.

Чтобы посмотреть на российские города новыми глазами, нужно обязательно провести ночь в какой-нибудь глуши. После ночевки на Байкале я почувствовал себя в Иркутске как в раю. Там были гостиничные номера, а в гостиничных номерах был душ, после которого можно было поваляться на мягкой кровати, а потом спуститься на первый этаж в кафе, где красиво подают еду на стеклянных тарелках. Короче, я радовался цивилизации, как дикарь, впервые увидевший лампочку. Оказывается, не так уж и сложно полюбить провинциальную Россию.

Стоит выпасть из жизни на один день, и все – ты возвращаешься уже в какую-то другую реальность. В магазине и кафе нас попросили надеть медицинские маски. По новостям сообщили, что школьникам продлили каникулы, а взрослым устроили «нерабочую неделю» начиная с тридцатого марта. Для Льва это не имело никакого значения, но теперь мы не были привязаны к началу новой четверти. Мы гуляли по городу дольше, чем планировали, как бы оттягивая момент возвращения в новый мир.

Иркутск меня радовал: бредешь, бредешь по унылой серости, а потом – раз! – и попадаешь в исторический уголок с церковью, похожей на пряничный домик. Это было приятным открытием: я отчего-то думал, что у Сибири нет истории, сохранившейся в архитектуре. Казалось, до Советского Союза здесь были вечные снега.

Мы шли вдоль набережной, когда Лев, задумчиво рассматриваяводную гладь Ангары (надо же, без единой льдинки), спросил у меня:

– Ты тоже считаешь, что красятся только педики?

Я напряженно выдохнул. Что-то мы зациклились на педиках.

– Ну не прям так… – уклончиво ответил я.

– А как ты считаешь?

– Просто не понимаю зачем. Если ты гей и ты красишься, то ты поддерживаешь стереотипы о геях. Зачем их поддерживать? Людей лишний раз раздражать.

– Мало ли, кого что раздражает, – пожал плечами Лев. – А если нравится?

Я сунул руки поглубже в карманы куртки и буркнул:

– Я ничего и не говорю. Нравится так нравится, мне-то что.

– Нет, ты много чего говоришь.

– Уже не говорю! – раздраженно ответил я. – Что ты меня допрашиваешь?

Лев неожиданно мягко сказал:

– Не злись. Я тебя понимаю.

– В смысле – понимаешь?

– Мне раньше тоже казалось, что это слишком. Я ему не разрешал. – Он виновато посмотрел на меня и добавил: – Еще в те времена, когда считал, что в отношениях можно кому-то что-то не разрешать.

Я хмуро глянул на него, уточняя:

– Не разрешал, потому что тебе казалось, что это слишком?

– Я говорил ему, что это опасно, – ответил Лев. – Но еще я думал о том, что если он накрашенный, а я иду рядом с ним, то это и меня… типа выдает. Что таким способом он подставляет не только себя, но и меня. А я не хотел, чтобы кто-то подумал, что я гей.

– Это логично, – согласился я.

– Нет, это тупо и трусливо, – резко возразил Лев. – И я не хочу, чтобы вы тоже такими были.

– Какими?

Я правда не понял, подумал, он имеет в виду «крашеными». Но он сказал:

– Тупыми и трусливыми.

Мне не нравился этот разговор – чем дольше он длился, тем неуютней становилось рядом со Львом. Даже Ваня, который обычно скакал кругами и без перерыва нес всякую чушь, шел позади нас, виновато притихнув.

Лев посмотрел на меня, затем обернулся на Ваню и предложил самое неожиданное, что можно было предложить: