Книга Окна во двор, страница 194 – Микита Франко

– Бля, – не выдержал я.

У меня в глазах застыли слезы, в горле – противный комок, напоминающий о тошноте после кошмаров.

– Мне прекратить? –уточнил Слава.

– Нет, извини, продолжай.

– Я могу не рассказывать, если тебе тяжело.

– Все хорошо, – заверил я, потирая глаза тыльной стороной ладоней. – Я хочу, чтобы ты рассказал.

– Он начал мне угрожать, что сделает так, чтобы Юлю перестали лечить, что убедит в этом свою мать. Сейчас я понимаю, какой это бред, но тогда… Мне было восемнадцать, я понятия не имел, как работает система, чувствовал себя потерянным, моя сестра умирала, я… Я поверил каждому его слову.

Слава сжал стакан в пальцах с такой силой, что я забеспокоился, как бы тот не лопнул. Подняв на меня взгляд, он хрипло произнес:

– Ты хотя бы пытался сказать ему «нет». Я не пытался.

– Ты рассказал Льву?

Слава выдохнул с вымученной улыбкой:

– Нет, конечно нет.

– Почему «конечно нет»?

Он ответил так, словно это было очевидно:

– Я считал, что изменил ему, что это как… Ну, как проституция, типа я расплатился с ним за услуги. Это Артур меня шантажировал, что расскажет Льву. А у меня в жизни был очень неподходящий момент, чтобы оставаться одному.

– И ты до сих пор не рассказал?

– Ты первый, кто слышит эту историю.

– Это было один раз?

– Да. Юле не помогала химия. И вообще мало что помогало. Он отстал от меня, пропал с горизонта, ушел из медицины, и я слышал о нем постольку-поскольку до самой свадьбы.

– И ты правда думаешь, что, если бы рассказал Льву, он бы… бросил тебя?

Слава снова натянуто улыбнулся. У него есть такая черта – улыбаться в неуместные моменты.

– Он ревновал меня ко всем. Я вообще не допускал мысли, что смогу ему рассказать о конкретной физической измене.

– Но это же не…

– В моей голове это была измена, – опередил Слава. – Все эти годы я об этом так и думал. Я не вырывался, не дрался, не сопротивлялся, не говорил: «Нет». Прошло тринадцать лет, и только сейчас, когда это случилось с тобой, я вдруг понял, что со мной тогда произошло то же самое. Раньше мне даже в голову не приходило. Я искренне считал себя идиотом, который сам виноват.

Я еще старался сохранить лицо, но плакал уже совсем открыто: слезы катились по щекам одна за другой, как наперегонки. Нос, наверное, покраснел – дышать стало нечем. Пришлось всхлипывать и вдыхать ртом.

Я тоненько спросил, шевеля дрожащими губами:

– Почему люди, которые сталкиваются с насилием, считают, что это их вина?

Слава, вздохнув, закрыл лицо ладонями. Посиделтак с минуту, потом обессиленно опустил руки и сказал:

– Ну вот, ты пришел за помощью, а я довел тебя до слез… Прости, отец из меня дерьмовый.

– Неправда.

– Еще какая правда. Никогда не прощу себе того, что случилось. Я ведь знал, кто он такой. Только я это знал. Если бы я рассказал Льву… Если бы я хотя бы перед свадьбой ему рассказал, ты был бы в порядке. Не могу перестать об этом думать.

Я не знал, что сказать. Мне было неловко, что Слава так сильно винит себя, хотелось облегчить его состояние.

– Мне кажется, если ты расскажешь Льву теперь, он поймет, – осторожно предположил я.

Слава неожиданно легко согласился:

– Да, теперь да.

– Так расскажи ему.

Папа, улыбнувшись, несколько мечтательно произнес:

– Надеюсь, он тоже посадит меня в машину, привезет к дому Артура и даст в руки биту.