Книга Окна во двор, страница 183 – Микита Франко

Мы с Ваней сдавленно хихикнули от того, что она назвала Льва «мальчиком», но бабушка не заметила этого. Я снова сел на стул и, вспомнив Дину Юрьевну с ее правилами групповой терапии, сказал:

– Вам с папой надо поговорить. Расскажи ему, что чувствуешь. Он поймет.

Бабушка вздохнула.

– Не знаю, Мики. Я боюсь.

– Так ему и скажи. Скажи, что ты боишься и что тогда тоже испугалась. Попроси прощения. Детилюбят, когда родители просят у них прощения.

Она грустно улыбнулась.

– Ты так считаешь?

– Я знаю.

Ваня недовольным тоном вклинился в разговор:

– Я все понимаю, классная история, но можно мне теперь пирожков?

Ярик стал другим. Лучше.

Поймал себя на том, что разглядываю его на уроках. Иногда даже нюхаю – ну, чтобы он не заметил, конечно. Наклоняюсь к его учебнику или тетради, словно хочу что-то посмотреть, а сам вдыхаю запах – смесь вишневого табачного дыма и тропических фруктов (наверное, шампунь).

Ярик стал выше, шире в плечах, лицо потеряло прежние детские очертания, но я не думаю, что начал нюхать его из-за этого. Поменялось что-то более существенное: взгляд, речь, манера держаться – такая свободная и независимая ни от чего. Иногда я думал о нем по привычке, мол: «Ярик снова увяжется» или «Опять там этот прилипала», но он уже не ходил за мной по пятам, он стал руководствоваться скукой: если скучно – сядет рядом, заговорит, проводит до дома. А может, и не сядет, и не заговорит, и не проводит – найдет, чем еще себя занять, или посидит в одиночестве. Меня это задевало. Я переживал, что утратил над ним прежнюю власть, и меньше всего хотел сам превращаться в прилипалу.

А так я себя и чувствовал.

Теперь мне приходилось предлагать провести время вместе, а Ярик думал, соглашаться или нет. Глаза к потолку поднимал и задумчиво говорил:

– Так, сейчас, вспомню, что у меня по времени…

Я злился: что это за херня вообще? Это я должен так делать.

Не думаю, что он меня испытывал или мстил за что-то: все выглядело по-настоящему, как будто ему и правда все равно, как будто моя компания – один из тысячи вариантов неплохо провести время. Но не основной. А у нынешнего Ярика способы развлекаться разительно отличались от способов предыдущего.

В субботу после уроков мы вместе шли в сторону моего дома, и он вдруг сказал:

– Смотри, что у меня есть.

И протянул на ладони набитый косяк. Я отшатнулся от него, как от заразного.

– Убери! – потребовал я.

Ярик удивился моей реакции.

– Ладно, окей.

Он засунул косяк в сигаретную пачку, прямо как Майло, но у него там правда были сигареты – я заглянул исподтишка.

– Ты что, тоже куришь траву? – спросил я.

– Да не, просто в клубе дали, я попробовал – башка сразу заболела. Но вот один остался, думал, может, тебе надо.

– Мне нельзя. Я же могу сорваться.

– Сорваться? – не понял Ярик.

Я замялся. Мне не хотелось это произносить вслух, но, видимо, надо было. Ответил:

– У меня же зависимость. Я… наркоман.

– Ты слишком серьезно к этомуотносишься, – сказал Ярик. – У меня миллион знакомых курят травку, они не наркоманы.

Мне хотелось спросить, откуда у него «миллион знакомых», почему они все курят травку, почему он ходит по клубам (как его вообще пускают?) и почему сам позволяет угощать себя травой (кстати, кто угостил?). Но, опасаясь выдать свое ревностное отношение к его новой жизни, я продолжал говорить про другое.