Книга Окна во двор, страница 185 – Микита Франко

Но заметили все. Даже Сэм. Она первая, вырвавшись из цепких объятий Вани, подошла и тревожно ткнулась носом в мои колени.

Тогда засуетились и все остальные, родители поспешно окружили меня.

– Мики, ты чего? Мы не всерьез ругались, мы шутим.

Слава сел рядом, осторожно положил руку на мой лоб.

– Ты себя нормально чувствуешь? Какой-то горячий…

Я прижался к Славиному плечу, потерся мокрой щекой о тонкую ткань рубашки.

– Я так… просто… просто так…

Лев сел на диван рядом со Славой. Очень серьезно сказал:

– Я думаю, иногда нормально плакать просто так.

– Я тоже так думаю, – согласился Слава.

За долгое время это было первое, в чем их мнения сошлись.

– Но если не просто так, ты же расскажешь почему? – уточнил он. – Если захочешь.

– Я сам не знаю, –выдохнул я.

Лев предложил:

– Тогда можешь так и объяснять: плачешь просто так, сам не знаешь почему. А то мы пугаемся, когда ты так делаешь без объяснений.

Я отлип от Славиного плеча, вытер слезы рукавом школьной рубашки и, оглядев родителей, заметил:

– Вы очень странно разговариваете.

Лев, расслабившись, вдруг выдал Славе:

– Я же говорил! Звучит так, как будто мы дрессированные.

– Ну лучше звучать как дрессированные родители, чем как отстойные, – заметил Слава.

Бабушка, которая все это время тихонько стояла на кухне, почувствовала, что настала очередь ее утешительных жестов. Выйдя в гостиную, она ласково заговорила:

– Ну все, все, ему просто покушать нужно, пришел и не поел, ты хоть руки-то помыл? Помой руки и садись к нам, а то, конечно же, если ничего не есть, нервы никудышные…

Я послушался – пошел мыть руки. Включил воду, гонял кусок мыла между ладонями не меньше минуты, зависнув над раковиной. Все думал про Ярика: он же прилипала, хлюпик и размазня, ну как же так?

* * *

Понял: ненавижу Ярика. Он хуже всех, кого я когда-либо знал. Просто урод.

Прошла еще неделя, наступила следующая суббота. Между математикой и английским (это между третьим и четвертым уроком, значит, самая длинная перемена) мы с Яриком поднялись в «курительный» туалет на четвертом этаже. Это такой туалет, негласно признанный законным для курения, потому что и директрисе, и завучам, и даже вредным учителям было лень подниматься на последний этаж, чтобы гонять старшеклассников с сигаретами. А этот этаж был историко-географическим, но те двое – географичка и историк то есть – были равнодушны к туалетным рейдам.

В общем, мы туда каждую большую перемену ходили – Ярик не мог не курить дольше двух часов. Я ногами вставал на подоконник (окно было высоченным, под потолок), а Ярик садился возле меня и закуривал. Потом еще ребята набивались, а мне на такой высоте как будто легче дышалось, хотя это не так, наверное, дым-то шел вверх.

И вот в ту субботу мы слиняли в туалет за десять минут до конца урока. Никого еще не было. Ярик, задрав голову, посмотрел на меня внимательно и спросил:

– А в этом туалете вы с Глебом тоже были?

Не могу понять, почему он решил это вспомнить. Думаю, я тогда сильно покраснел.

Давя жуткую неловкость, я отвел взгляд.

– Не, в этом не были…

– Ты с ним тогда дерьмово поступил.

Яприсел на корточки, чтобы заглянуть Ярику в глаза, – думал, по взгляду смогу понять, что происходит. Но когда его лицо оказалось так близко к моему, я растерялся и сказал другое:

– С тобой так не поступлю.