Книга Окна во двор, страница 181 – Микита Франко

– Был бы пацан…

От обиды за нее я решилась на второго. Подумала, может, если родится сын, Саша и к Юле подобреет. Мне было сорок четыре, в женском отделении на меня смотрели как на сумасшедшую, как на дуру. Так и говорили в лицо: «Вы не выносите». Я так рассердилась, что выносила без всяких проблем – всем назло.

Но когда родился Слава, Саша к нему тоже не подходил – с младенцем ведь на рыбалку не поедешь. Только когда с работы возвращался, один раз за день подходил к кроватке и говорил: «Мужик растет!» – а потом с книгой на диван.

– Ждал, наверное, когда уже можно будет поехать на рыбалку, – с усмешкой вклинился я.

Бабушка, нахмурившись, кивнула.

– Наверное.

Саша впервые вывез его на рыбалку, когда Славе было четыре года. Они выехали за город, к реке, и Слава по всей округе насобирал охапку опавших листьев. Потом засушил их в книге. А к удочке даже не притронулся.

В пять лет начал рисовать – цветы. Саша психовал, говорил: «Ну даже если рисует, то пускай хотя бы что-нибудь нормальное!»

– А что ненормального в цветах? – не понял я.

Бабушка замялась.

– Ну, видимо, он считал, что мальчик не должен рисовать цветы.

Слава очень из-за всего этого переживал, чувствовал, что он как будто во всем не такой. Иногда даже старался угодить, специально с Сашей в какие-то мужские дела ввязывался – помню, они пошли в гараж чинить машину, и Слава вернулся через пятнадцать минут. Саша его выгнал, потому что Славик пролил на себя машинное масло. Я его в ванную отвела, вещи грязные снять, а он на меня смотрит так…

У бабушки сорвался голос, она замолчала, поджав губы. Мы с Ваней тревожно переглянулись. Бабушка, глубоко вздохнув, вытерла кончиками пальцев глаза и, быстро выдохнув, продолжила каким-то другим, высоким и охрипшим голосом.

…Смотрит на меня так и говорит:

– Мне кажется, я не люблю папу.

Бабушка снова на секунду замолчала, еле сдерживая слезы.

Я перепугалась, не знала, что сказать. Ответила:

– Он просто тебя любит, вот и переживает.

А он говорит:

– Нет. Это злость, а не любовь.

Злость, а не любовь. Шести лет не было, а он уже все понимал.

Через год Саша ушел. Сказал, что Славик не его сын. Представляете? Господи, мне сорок пять лет, чей он еще мог быть? А он сказал: «Не мои глаза и не мой характер». Так все у него просто решилось. Вот вам и ДНК‐тест. А я тогда знаете что подумала? Я подумала: «Слава богу, что не твой характер».

Слава в том же году пошел в школу и стал таким обычным мальчиком, честное слово. Сбегал с уроков, рисовал на партах, не выполнял домашние задания, болтал – весь дневник был исписан красной пастой. Я на родительских собраниях была самой краснеющей мамой. Но он не был хулиганом, конечно, он никогда других не обижал, просто ему было… Скучно, наверное, да?

Я тогда думала: жаль, что Саша ушел, он бы ему таким понравился. Таким непосредственным. Обычным. Как все.

А тут еще эта война в Чечне. Слышали про войну в Чечне?

– Да, – сказал я.

– Что такое Чечня? – спросил Ваня.

Бабушка махнула рукой.

В общем, началась эта ужасная война. А я же среди своих подруг самая поздняя была, у всех уже дети повырастали, их сыновьям кому двадцать, а кому и тридцать. Был призыв, и отправляли… Прямо туда.

Бабушка снова замялась, сдерживая слезы.

У Лидии Семеновны Женька так и не вернулся. И у моей соседки, знаете тетю Таню из тридцать первой? (Я никого не знал, но кивал.) Вот у нее тоже… Костик… Хорошие были мальчики.