Книга Окна во двор, страница 147 – Микита Франко

– Так, не смеемся. Можно подумать, вы в первый день говорили что-то другое.

Я понял, что они все считают меня неосознанным нариком с нулевой рефлексией, и, уязвленный этой догадкой, я чуть ли не с гордостью произнес:

– Я девять месяцев прожил в Канаде, шесть из них курил легализованную марихуану.

Когда я это сказал, мне правда стало легче. Я с вызовом окинул взглядом всех остальных: очевидно же, что я не такой, как они, я не нарушал закон и не курил что попало.

– В Канаде марихуана легализована для пятнадцати-летних? – как бы между прочим уточнила психолог.

Я показал ей игрушку в своей руке.

– Фиолетовый кот у меня.

Дина Юрьевна улыбнулась.

– У меня есть право задавать вопросы.

– Значит, на вас правила не распространяются?

– Значит, для психолога они несколько расширены. Ты хочешь что-нибудь добавить? Как начался твой день?

– Нормально, – буркнул я, передавая игрушку парню-очкарику.

Когда все закончили эту дурацкую перекличку в стиле анонимных алкоголиков, Дина Юрьевна, получив кота обратно, спросила, есть ли у «круга» (так она называла нас всех вместе) какой-то запрос – ну типа тема для обсуждения, которую мы хотели бы предложить.

Веснушчатый парень, сидящий ровно напротив меня, поднял руку – от этого движения из-под короткого рукава футболки показался мощный бицепс. Я было обрадовался, что никто не вспоминает про нашу драку с Амиром, и уже внутренне успокоился, но не тут-то было.

Парню передали кота – это делалось строго по кругу, нельзя было перекидывать игрушку или вставать за ней, – и, получив его, он сказал:

– Я бы хотел услышать историю Микиты.

Я вздрогнул, когда прозвучало мое имя. Мне стало по-предобморочному плохо: какая еще, блин, «история»?

Дина Юрьевна, как мне показалось, пришла на выручку. По крайней мере, она спросила:

– А почему тебе важно услышать историю Микиты, Денис?

Я подумал, что теперь мы переключимся на странные вопросы Дениса, и немного успокоился. Он ответил:

– Мне показалось, в том, как Микита говорил про Канаду и легализованную марихуану, было высокомерие. Это прозвучало так, словно его зависимость чем-то отличается от нашей, будто она лучше, правильней, что ли.

ДинаЮрьевна обернулась на меня.

– Хочешь что-нибудь ответить? Ты это имел в виду?

Потирая нос, я сказал:

– У меня вообще нет зависимости.

Все опять издали какой-то странный звук, то ли хмыканье, то ли смешок. Денис спросил:

– Ладно, допустим, но почему ты начал курить? Можешь рассказать?

Он передал кота обратно, и тот снова заходил по рукам, пока не оказался у меня. Я растерянно глянул на игрушку, а психолог – на меня.

– Ты готов поделиться?

– Нет, – тут же ответил я.

– Хорошо.

Я выдохнул, поняв, что она не собирается настаивать. Обведя круг взглядом, Дина Юрьевна спросила:

– Может, кому-то другому хочется поделиться своей историей с Микитой? Показать, что здесь безопасное пространство для высказывания. Может быть, начнешь, Денис?

Он кивнул, и я опять передал кота очкарику, а тот – дальше.

Чтобы не нарушать правило конфиденциальности, я не буду пересказывать, кто и что поведал, но истории были одна хуже другой, начиная от «да я не хотел, но меня парни заставили» и заканчивая родителями, которые сами подливали семилетнему ребенку водку, чтобы тот спал и не мешался под ногами. Очкарик, сидящий возле меня, тоже разошелся, толкнул вдохновенную речь о том, как любит свою маму, но мучает и понимает, что мучает, но он вырыл себе уже такую яму позади, что полшага назад – и все, упадет в бесконечную кромешную бездну…