Книга Окна во двор, страница 145 – Микита Франко

Соседа звали Амиром, хотя он не был похож на человека с таким именем: смуглая кожа сочеталась с блондинистыми, почти белыми волосами, светло-голубыми глазами и греческим профилем. Очень интересная внешность и очень сучий характер.

Тумбочка Амира была заставлена газированными напитками в жестяных банках, хотя это было запрещено (и газированные напитки, и хранение пищевых продуктов в тумбочках). Он пил их, вальяжно развалившись на своей кровати с наушниками в ушах, и, опустошив банку, сминал ее и кидал на мою половину. Потом брался за следующую и так за вечер выхлебал три или четыре.

Когда у меня лопнуло терпение, я подошел к нему, вынул один наушник из уха и спросил:

– Ты не планируешь убраться? – имея в виду банки, которые он раскидал по полу.

– А ты не планируешь убраться? – передразнил Амир мою интонацию.

И, похоже, он имел в виду не банки, а меня самого.

Я вернулся к кровати, поднял одну из банок и кинул ее прямо в соседа. Терять все равно было нечего.

Он открыл рот от возмущения, принял сидячее положение, выдернул наушники и кинул в меня эту же банку обратно. После этого я тоже сел – на свою кровать – и мы принялись испытующе друг на друга смотреть. Молча.

Потом я сказал:

– Ты похож на тупую свинью.

– А ты – на педика, – незамедлительно ответил Амир.

– В этом хотя бы нет ничего плохого, в отличие от свиньи.

Эта фраза его особенно задела – он, прошипев что-то типа: «Ах ты…», бросился на меня с кулаками. Но эпичной битвы не случилось: кто-то тут же позвал медперсонал, и парни-санитары во главе с психологом прибежали нас разнимать. По хихиканьям остальных ребят: «Новенькие подрались!» – я догадался, что Амир тут, как и я, недавно.

Оттащив друг от друга, санитары выставили нас перед молодой женщиной-азиаткой в белом халате (у нее-то на бейджике и значилось, что она психолог – Дина Юрьевна).Она оглядела нас таким взглядом, словно планирует вынести приговор, и я почувствовал себя как на эшафоте.

– Обсудим случившееся на завтрашнем тренинге, – коротко сообщила она, развернулась на каблуках и, стуча по паркету, быстро удалилась.

Я выдернул воротник футболки из цепких рук санитара и отошел в сторону. Они, посмеиваясь над нами, тоже разошлись, велев «больше не баловаться». Смерив Амира взглядом, я решил, что хоть кто-то из нас должен поступить как умный человек – собрал смятые банки с пола и отнес их к мусорному ведру.

– Молодец, – противно-елейным голосом сказал он. – Завтра скажу, что они были твои.

– И что будет? – спросил я. Мне правда было интересно.

– Тебя выгонят.

– Вот и славно, – удовлетворительно заключил я, лег на свою кровать и отвернулся от соседа.

Я закрыл глаза, стараясь заснуть, чтобы быстрее наступило завтра и меня действительно отсюда выгнали.

* * *

Тренинговая оказалась просторной, не загроможденной мебелью – только двадцать шесть мягких кресел, выставленных в круг, и странные таблицы на стенах (например, таблица с перечислением эмоций). Когда мы расселись по местам, я сразу вспомнил те дурацкие сцены из фильмов: «Здравствуйте, я алкоголик». Неужели здесь так же придется говорить?

По правую руку от меня сидел парень лет семнадцати, бритый как зэк, оба запястья у него были исполосованы бритвой или ножом – этакая рябь из кроваво-красных порезов. По левую руку пацан был похож на ботаника, в круглых очках, задумчивый, так и не скажешь, что чем-то балуется.