Книга Окна во двор, страница 110 – Микита Франко

На преодоление пяти ступеней ушло несколько минут. Я задрал голову вверх – лестница, закручиваясь, казалась бесконечной. Перехватив незнакомую девушку, спускающуюся со второго этажа, я, стараясь оставаться спокойным, сказал:

– Извините, я сейчас умру. Не могли бы вы помочь мне дойти до уборной?

Ее брови мигом приняли жалостливое положение.

– Боже, малыш, тебе плохо? Пойдем!

Она взяла меня за руку и повела наверх. Теперь, когда я держался и за нее, и за перила, двигаться получалось быстрее.

В коридоре второго этажа она громко призывала всех расступиться, потому что «тут ребенку стало плохо».

– Да он под наркотой, – гоготнул кто-то в ответ.

– Ты дурак?! – возмутилась она. – Он еще маленький!

У меня все плыло перед глазами, люди сливались в одну большую мешанину из неразличимых силуэтов. И тут среди этой мешанины прорвалось лицо Майло. Он с тревогой налетел на девушку возле меня.

– Что случилось?

– Кажется, ему плохо.

Майло, взяв меня за плечи, увел в сторону от девушки. Она что-то возмущенно затараторила про «бедного ребенка» (это, значит, про меня), но Майло, обернувшись, быстро сказал:

– Я его знаю!

В следующий миг я осознал себя уже в уборной: как сидел на бортике ванной и постоянно заваливался назад, а Майло, ругаясь, поднимал меня обратно. Передо мной была раковина с включенной водой, и он умывал меня, как маленького.

– Что ты принял? – спрашивал он при этом – таким строгим тоном, как будто где-то учился на родителя.

– Порошок, – послушно отвечал я.

От холодной воды сознание прояснялось, мыслить стало легче.

– Какой порошок?

– Молли.

– Черт, ну и зачем?

– Говорили, будет весело.

– Навеселился?

– Я как будто сейчас вытошню сердце, – ответил я, потому что чувствовал свое сердцебиение на уровне горла.

Перестав брызгать в меня водой, Майло уточнил:

– Тебя тошнит?

– Нет. Это метафора.

– Ясно, – буркнул он и снова подставил мое лицо под струю воды.

Я фыркнул.

– Хватит меня поливать!

Майло выключил кран и, вытерев руки о полотенце, наклонился надо мной. Он очень долго смотрел мне в глаза, и я, не зная, как верно истолковать его взгляд, потянулся вперед, за поцелуем. Не знаю, почему мне захотелось это сделать. Майло попятился назад, от меня.

– Что ты делаешь? – уточнил он.

– Ты так смотрел… Я подумал, ты хочешь поцеловаться, как в фильмах. Было бы смешно.

– Ага, очень смешно, – вяло ответил он. – Я смотрел на зрачки. У тебя одни сплошные зрачки, даже радужки не видно.

– Это навсегда?

– На пару часов. – Он выпрямился, протянул мне руку. – Пойдем. Я отведу тебя домой.

Я, поднявшись, взял его за руку, и он вывел меня в коридор. Отставая, я плелся за ним, как ребенок, то и дело отвлекаясь на картины, лепнину на потолке и узорчатые ковры под ногами. В передней он помог мне одеться: прищемил подбородок замком от куртки, повязал вокруг шеи шарф, нахлобучил шапку.

– У меня развязался шнурок, – сообщил я, растерянно помотав правой ногой в воздухе.

Майло, терпеливо опустившись передо мной на колено, завязал его.

Когда мы оказались за порогом, к дверям выбежала взволнованная блондинка и возмущенно закричала вслед:

– Майло, ты что, уходишь?

– Да, – ответил тот.

– Мы собирались играть в бутылочку. И Джанди тоже.

– Моему другу плохо.

Блондинка смерила меня недовольным взглядом, процедила сквозь зубы: «Ясно» – и захлопнула дверь. Я растерянно глянул на Майло.