Книга Окна во двор, страница 112 – Микита Франко

Дверь спальни родителей с тихим шорохом приоткрылась – Слава мягко вышел в коридор. Мне стало спокойней, когда я увидел в темноте его силуэт, но предчувствие неприятностей не уходило.

На папиной руке ярко загорелся экран электронных часов, и, поднеся их к глазам, Слава заметил:

– Ты говорил, что придешь к одиннадцати.

Я испугался, решив, что совсем потерялся во времени и уже наступил следующий год.

– А сколько сейчас? – осторожно спросил я.

– Девять.

Я выдохнул.

– Так это же хорошо, да?

– Да, – ответил Слава таким тоном, как будто на самом деле нет.

Закинув куртку и шапку на вешалку, я быстро разулся и, как советовал Майло, прошелк себе в комнату. Но там тоже оказалось темно и тихо.

– А где Ваня? – спросил я, возвращаясь в коридор.

– У Джимми, нужно будет забрать через час.

Я покивал, вспомнив Джимми Ховарда с футбольного поля. С сочувствием спросил у Славы:

– Мы что, оставили тебя одного?

Слава пожал плечами.

– Да я не один.

В голове у меня все еще сохранялся легкий дурман, но я мигом понял, что он имел в виду. Открыл было рот, но осознал: не знаю, что и сказать.

Из спальни появился еще один силуэт – повыше, чем Слава, и шире в плечах. Продираясь взглядом через темноту, я пытался разглядеть его лицо: боялся, что он окажется похож на Льва и это будет жутковато. И в то же время, если он совсем не похож на Льва, будет еще хуже – значит, Слава даже не искал замены.

Не выдержав, я хлопнул ладонью по выключателю, зажигая свет в коридоре. Слава болезненно поморщился, а его новый возлюбленный смотрел на меня не мигая. Я тут же считал его внешность: голубые глаза – как у Льва, телосложение схожее, тонкие губы кривятся в подобии улыбки, а еще такие же сильные руки с выпирающими венами («Наверное, удар тоже похож», – отчего-то подумал я, глядя на них). Все остальное – темные волосы, кривой, словно когда-то сломанный нос, квадратное лицо – не совпадало с внешностью Льва. Меня душила обида: неужели Слава не видит, что Лев лучше этой подделки и больше заслуживает к себе хорошего отношения?

Слава заговорил с ним по-русски (и меня это тоже раздражило):

– Это мой сын Мики. – Затем обратился ко мне. – Это Макс, мой…

Он замялся, подбирая нужное слово, и я помог ему:

– Любовник.

– Не совсем так.

– Ты же замужем, – напомнил я. – И это не твой муж. Значит, любовник.

В тот момент мне еще удавалось сохранять спокойствие, но чем дольше я смотрел на это чужое, неприятное лицо, тем сильнее начинал злиться.

– Пусть он уйдет, – потребовал я дрогнувшим голосом.

– Максим – мой гость, так что мне решать, когда ему уходить, – невозмутимо ответил Слава.

– Нет, не тебе! – Я начал срываться на крик. – Не смей его сюда приводить!

Макс, до этого с интересом наблюдавший за нашей перепалкой, опешил.

– Почему он с тобой так разговаривает?

Раньше, чем Слава успеет что-либо ответить, я закричал уже на Максима:

– А ты вообще не лезь! Зачем ты сюда пришел? Думаешь, мне нужен еще один батя? Считаешь, у меня их мало?!

– Может, онпьяный? – с нескрываемым весельем в голосе предположил Макс.

Он вел себя так, будто меня рядом нет, будто я бабочка-капустница за стеклом, а он биолог-наблюдатель, фиксирующий мои повадки.

Он повернулся к Славе, чтобы посмеяться над своими остроумными предположениями, и я, воспользовавшись этим секундным отвлечением, ударил Макса кулаком в челюсть. Со всей силы. В тот момент он был для меня не просто чужим мужиком, которого Слава привел в дом, а куда бóльшим – он был олицетворением всей той мерзости, которую я пережил здесь, в Канаде.