Книга Дни нашей жизни, страница 112 – Микита Франко

Как и ожидалось, Глеб спросил:

– Почему?

– Потому что они топорные, – ответил я. – Ах, осенняя пора, ах, птички улетели… Никакой глубокой мысли, просто шаблонность.

Глеб так растерялся, что меня тут же кольнула совесть. И я чуть было не прибавил: «Ладно, извини, я просто пытаюсь познакомиться». Он сел на место, и какая-то девочка сказала мне, что я хамло.

Глеб притих до конца занятия, так что в конце концов я действительно не удержался и сказал ему:

– Прости. Я иногда бываю дураком. Просто не умеюнормально знакомиться.

– Это ты так со мной познакомился? – беззлобно усмехнулся Глеб.

– Попытался, – улыбнулся я в ответ. – Меня зовут Мики.

– О, – слегка удивился он. – Интересное имя. Как у героя в одном сериале.

– «Бесстыдники», – кивнул я.

Фразу «Имя как у Микки Милковича» я слышал десятки раз, но всегда – от девочек. От девочек, которым обычно очень нравилась концепция однополых отношений, и потому им особенно нравился этот персонаж. У парней же никогда не было такой ассоциации. Глеб оказался первым, и тогда я понял, что в группе для ЛГБТ-подростков он оказался не случайно.

И, чтобы окончательно подтвердить гипотезу, я сказал:

– Он интересный персонаж.

– Да, только… – Глеб как-то смущенно опустил глаза, не договорив.

– Гей, – закончил я фразу за него. – Но это ведь не плохо.

Глеб быстро на меня посмотрел и снова улыбнулся, соглашаясь. Все понятно.

Все понятно.

Но зачем мне это надо было понимать?

Весь мой глупый шпионаж дошел до своего логического завершения, и на этом мой запал разведчика должен был угаснуть. Что я, в сущности, хочу от этого Глеба? Однако мне почему-то ужасно не хотелось прекращать эту странную игру, эту слежку на переменах, эти глупые провожания до дома (на расстоянии пяти метров, конечно).

И, когда я решил, что в следующий раз в студию не пойду, Глеб вдруг сам перехватил меня на перемене и спросил, приду ли я в субботу. И в глаза мне заглянул. А у него глаза – синие-синие, специально, чтобы в них тонуть. И я сказал:

– Приду.

Он улыбнулся и отошел, а я будто очнулся. Приду? Это я сказал?

Ну и пришел, конечно же. А мог бы и не приходить. Мало ли у человека причин, чтобы не приходить? Мог бы потом отпереться как-нибудь, все равно мне вся эта театральная деятельность больше не интересна. Но все равно пришел, да еще одним из первых, потому что знал: у девятого класса последний урок – география, и ведет у них Людмила Тимофеевна, а она добрая и всегда с последнего урока отпускает пораньше, и, значит, Глеб придет самым первым, а если я тоже приду одним из первых, то смогу занять место рядом с ним. Или напротив. Если напротив, можно будет незаметно пялиться на него все занятие. А если рядом, то пялиться вряд ли получится, зато можно будет коленями касаться.

«Коленями касаться…» – с отвращением повторил я собственную же мысль. И решил: нет, коленямикасаться с ним не буду. Сяду напротив, чтобы пялиться.

Думаю, взгляд у меня тогда был не из дружелюбных. Потому что я на себя злился. Не понимал: «Какого черта мне надо? Сто раз этого парня в коридорах видел, ни разу желания таскаться за ним не возникало, а как узнал, что он подписан на ЛГБТ-группу, так крышу сдвинуло. Что изменилось-то от того, что я узнал, что он гей, или би, или еще там кто? Ничего. Ничего не изменилось. Прекрати смотреть».