Онлайн книга «История Льва»
|
Это был Власовский. Он выглядел почти нормально: в джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом (но она всё равно была по-ботански заправлена в штаны и выдавала в Якове зубрилу). Лёва раскрыл оконные рамы и не очень приветливо поинтересовался: - Тебе чего? - Я слышал, что случилось, - ответил Яков, глядя Лёве в глаза. - Что случилось? – не понял Лёва. Власовский удивился, но постарался это скрыть. Ответил ровным тоном: - С Шевой. - А. - Ты как? - Нормально. - Я зайду? Лёва пожал плечами, будто одолжение сделал: - Ну, заходи. Дверь Власовскому открыла мама. Лёва слышал, как они негромко переговаривались в коридоре. Мама почти шепотом: - Ты к Лёве? Власовский, хорошо поставленным голосом, отвечал громче: - Да, я из школы. Меня зовут Яков. - А, Яша! – будто узнав его, воскликнула мама. – Лёва у себя в комнате, проходи… Слышал про Юру-то вашего? - Слышал, - сдержанно ответил Яков. - Кошмар какой, совсем мальчик был!.. - Да, кошмар. Когда Яков, скрипнув дверью, шагнул на порог комнаты, Лёва оторвался от книги и повернулся к нему. Нужно было, наверное, пригласить его пройти, усадить куда-нибудь, но Лёве казалось, что он смотрит на него не изнутри себя,а со стороны, и самого себя видит со стороны, будто наблюдатель, третий лишний, и потому помалкивал – лишние не шибко-то разговаривают. - Лёва, ты как? – снова повторил Яков свой вопрос, несмело шагая к столу. Он опять буркнул: - Нормально. Яков кивнул на книгу на столе: - Что читаешь? - «Три мушкетера». - Интересно? - Да. Не надеясь дождаться приглашения, Яков сам взял стул с той половины комнаты, что считалась «девчачьей», Пелагееной, подставил сбоку к письменному столу и сел. Внимательно посмотрел на Лёву. - Ты понимаешь, что произошло? - Что? - Я про Шеву. - А. Да. - И что произошло? - Он умер, - спокойно ответил Лёва. Яков почему-то тяжело вздохнул и начал водить глазами по окружающей обстановке. Лёва испытал от этого удовольствие: ему нравилась их с сестрой комната, и нравилось, когда кто-то начинал её разглядывать. Они условно поделили её на две части: серединой считался письменный стол – он был общим, правая сторона от двери, у окна, считалась стороной Пелагеи, а левая, у выхода, Лёвиной. На стороне Пелагеи всегда творилось чёрт-те что: рисунки и мультяшные плакаты на стенах, раскиданные игрушки, вместо шкафа и вешалок сестра использовала стулья. Лёвина половина выглядела аскетично: он не любил лишний хлам, мятую одежду и безвкусицу, а сочетание журнальных плакатов с советскими обоями казалось ему верхом дурновкусия. Поэтому, зайдя в их комнату, можно подумать, что на левой половине и вовсе никто не живёт: мол, старший брат когда-то давно уехал, а идеально заправленная постель так и стоит нетронутой. Заметив на письменном столе рамки с фотографиями, Яков кивнул на одну из них: - Это кто? - Пелагея. Моя сестра. - А где она сейчас? - У подруги. - А это кто? Власовский указал на взрослую версию Лёвы – будто бы на Лёву лет через шесть-семь. Старшая версия Лёвы выглядела очень счастливой и держала в руках младенца. - Это мой отец, - прохладно ответил Лёва. – Со мной. - Выглядит мило, - улыбнулся Яков. - Сейчас он не милый. - Кем он работает? - Он военный. В армии служил во флоте, потом отучился на связиста. Сейчас преподает в училище. Яков тяжело вздохнул: |