Книга Особенности современной артефакторики, страница 82 – Ольга Булгакова

Выходные подарили много приятного времени наедине, хотя об уроках мы тоже не забывали. Ребята опять уcтроили футбол, Робин стоял на воротах и действительно оказался прекрасным вратарем. Но больше всего меня порадовало даже не это, а отношение Адама к нему. Жесты, некоторые слова, желание обязательно заполучить Робина в свою команду… Все это свидетельствовало не просто о доброжелательности. Адам вел себя как друг и, казалось, хотел бы наладить отношения. Робин этого явно не желал. На словах он был приветлив, но аура выдавала обиду. Что же между ними произошло?

Трижды против Робина сыграли очень грубо, хотя мне всегда казалось, что вратарь имеет некоторый иммунитет. Видимо, для Свена с Тобиасом правила были не писаны, а штрафы, которые назначала магистр Торнвальд, не огорчали. Эти парни и против других противников играли жестко, но я была уверена, что на Робина они нападали намеренно. После третьей атаки это стало очевидно не только мне, но и декану алхимиков. Магистр Торнвальд прекратила игру, строго отчитала забияк и оштрафовала факультет бойцов в общей сложности на сотню баллов. Ощутимый удар, очень болезненный, но я жаждала мести и считала его недостаточным!

Робин тер пострадавшее плечо, от лечения и осмотра в медпункте отказался. Марина учила меня, что такие повреждения нельзя оставлять без внимания, но при большом стечении народа я не стала спорить с Робином. И без того хватало проблем со Свеном и Тобиасом. Они явно нарывались, искали ссоры. Даже отрицательныебаллы не охладили их пыл.

Постепенно у меня складывалось ощущение, что Αдам Йонтах был единственным бойцом, не пытавшимся испортить Робину жизнь. Мне очень не хотелось связывать это с отношением магистра Фойербаха к моему парню, но тем больше любопытства вызывали упомянутые преподавателем законы. К сожалению, библиотека ничем мне не помогла. Нужной книги в коллекции не было, библиотекарь обещала заказать, но предупредила, что ждать посылку придется больше недели.

Ο том, чтобы спросить самого Робина, я даже и не думала. Хоть магистр Фойербах и подстрекал меня, пытаясь взять на слабо, причина была в другом. Я не хотела огорчать Робина, чувствовала, что подобный разговор мог стать только исключительно неприятным и трудным. При этом внутренний голос подсказывал, что на самом Робине никакой вины нет. А раз так, зачем вредить нашим отношениям всего лишь ради удовлетворения моего любопытства?

В воскресенье я заметила, что Робин бережет левую руку. Ту самую, которую сильно ушиб Свен во время последнего нападения в игре. Но и после моего осторожного вопроса Робин только отмахнулся:

— Скоро пройдет. Обычный ушиб.

— Я просто беспокоюсь о тебе, — мягко подчеркнула я, поставив на поднос два стакана апельсинового сока и свою тарелку с кашей. — Может, хотя бы вольтареном намазать и холодное приложить?

— Это хорошая мысль. Лишним не будет, — согласился он и, отставив на стол тарелку с яичницей и сосисками, обнял меня здоровой рукой и поцеловал.

— Как жаль, что вы не можете сдерживать свои животные порывы в общественных местах, — хмыкнул проходящий мимо магистр Фойербах.

Робин вздрогнул, потупился. Я почувствовала, как запылали мои щеки и его аура.

— И вам доброго утра, магистр Фойербах, — с вызовом ответила я. — В зале до вашего прихода мы были одни.