Книга Отрада, страница 82 – Виктория Богачева

Прислушиваясь к тихому голосу знахарки за спиной, она, наконец, смогла смыть с лица налипшую пыль и грязь, стереть разводы.

— Держи его крепко и прижми к скамье, — велела меж тем знахарка. — Колы нынче не вправим, будет токмо хуже.

Почти сразу же следом раздался тошнотворный, громкий хруст, а после закричал Твердята — громко и очень пронзительно.

— Т-ш-ш-ш-ш-ш-ш, — зашипел Храбр младшему брату. — Тихо-тихо, уже все, малец. Уже все.

Поежившись, Отрада утерла лицо рушником и повернулась. Твердята плакал, и старший брат гладил его по слипшимся от пота и пыли, потемневшим волосам.

— На ночь тут его оставлю, — деловито сказала Верея, перебирая свои горшочки и поглядывая на мальчишку с тревогой. — Надобно с ним посидеть до утра, присмотреть. Девонька, — поглядела на Отраду, — вдвоем с тобой управимся?

— Лучше я вместо нее, — Услада вскинула голову, как только знахарка упомянула имя девки.

Храбр также поднял на сестру тяжелый, немигающий взгляд. Нашла время, когда о бабских своих склоках думать!

Посмотрев на Верею,Отрада молча развела руками. Она не хотела ни спорить, ни даже просто говорить с Усладой.

— Ты, Устя, ступай-ка в избу. Уж скоро Белояр воротится, — Храбр в упор поглядел на сестру и едва заметно качнул головой, когда та вздумала его перебить. — Да и негоже Бажена с Нежкой одних бросать, поди измаялись уже.

— Лучше я, чем она, — но Услада, вышедшая замуж в другой род, брата слушать не намеревалась, и Храбру пришлось подняться на ноги. Волей-неволей, но встала со скамьи и его сестра.

— Я сказал: ступай, — твердо, непреклонно повторил кузнец и придержал заупрямившуюся Усладу под локоть. — Не позорься, сестра, — шепнул ей на ухо, и лишь тогда та обмякла в его руках, перестав бороться.

Вместе они вышли на крыльцо, и Услада едва поспела наскоро попрощаться с вереей. Когда за ними хлопнула дверь в сени, знахарка с лукавой, хитрой усмешкой покосилась на Отраду.

— Ты не серчай на нее, — попросила она внезапно. — Услада – хорошая бабенка, но шибко уж гордая. Да и братьев своих любит, как никто.

— Братьев своих любить недурно, токмо пошто же она на меня напраслину возводит? — Отрада пожала плечами.

— Какую напраслину? — Верея тотчас нахмурилась, растеряв все лукавство.

— Дурное про меня Храбру наговорила, — она свела на переносице светлые брови, припомнив слова Твердяты.

Кузнец так и замер в сенях, вытянув руку, чтобы толкнуть дверь. Он стиснул и сразу же разжал кулак, борясь с собой, ощущая пустоту в ладони. Хотелось положить ее на гладкий сруб и надавить, чтобы с тихим шелестом распахнулась дверь, и он бы увидел в горнице одну горделивую упрямицу.

Потоптавшись на пороге, он, неслышно ступая, шагнул назад, на крыльцо. Отвернулся спиной к избе и вздохнул. Ни к чему это теперь ворошить. Возвела напраслину Услада али нет – то неважно. Сперва он должен найти и наказать убийц отца. И пока он не исполнит задуманное, пока не сделает то, в чем клялся, не станет он сердце себе бередить.

Ни себе, ни ей.

Храбр еще долго простоял снаружи избы и, лишь выждав достаточно времени, вернулся обратно. Твердята спал в беспокойном забытье, и Верея едва успевала менять рушники, которые клала тому на лоб, чтобы побороть сильнейший жар, что одолел мальчишку.

— Ступай к себе, сынок, — сказала знахарка, услышав его шаги за спиной. — К утру будет видно.