Книга Вопреки. Том 1, страница 102 – Анна Бэй

– Гений! Вы – небритый гений!

И убежала прочь из кухни, оставляя зловещего Лорда Блэквелла в ступоре сидеть за столом. И слава магии, что никто не видел как этот солидный избалованный вниманием женщин Герцог краснеет от безобидного поцелуя в щёку.

– Что она творит?

К ночи следующего дня, Блэквелл стоял в конюшне рядом с Люцифером и трепал его огненную гриву. Герцогские мысли то и дело крутились вокруг одной навязчивой идеи, от которой он изо всех сил старался избавиться, но тщетно! Алиса была как гром средь ясного неба, она не выходила из головы. И этот дурацкий поцелуй в щёку, от которого до сих пор тепло на коже – что за выходки?

В попытке разгадать мотивы рабыни, он сбился с курса и чувствовал в голове нарастающий хаос. И пусть она этому только способствовала, однако отвратительней всего было бессилие великого стратега перед её женскими чарами – Блэквелл отчётливо ловил себя на явной заинтересованности ею. И при том заинтересованность носила стойкий, опасный характер.

Припоминая, как слепой он шёл за ней, ему в тот момент казалось абсолютно неважным – предатель она, обманет или выжмет выгоду. Он просто хотел идти за ней, на её запах, за её звонким смехом. Он слышал её улыбку, и это было чудесно. Слепота обострила другие органы чувств, и, обычно склонный к визуальному восприятию прекрасного Винсент, в слепоте познал наслаждение от женщины, которой едва касался. Уж стоит ли говорить, что ему это совершенно не присуще.

А ещё он ужасно полюбил просто с ней болтать. Живой ум рабыни, особый взгляд непосредственность и какая-то детская потребность ему противостоять, спорить – всё это играло удивительным по вкусу коктейлем, заводило, раззадоривало.

И вот в сухом остатке яркая недоступная соблазнительница, с интересным мышлением, знающая, когда и что сказать, а когда помолчать, в присутствии которой было спокойно и по-домашнему уютно, но одновременно волнительно. Она казалась совершенной. Но Блэквелл-то как никто другой знал, что люди – одно сплошное разочарование, и всё ждал, где же образ Алисы даст трещину.

«А может из неё никудышная любовница» – в мыслях предположил он и тут же пожалел, что коснулся этой темы. Живое воображение мигом обозначило с десяток сценариев, где она неопытная, а он её учит; где она пассивная, но послушная, а он берет её как вдумывается, погрузив в её дерзкий ротик свои пальцы; где она отвязана оторва, скандалистка, и он всё равно делает всё, что хочет с её телом.

Но всё это никак не стыковалось с реальностью, оттого заводило ещё больше.

А потом в голове вспыхнула картина Алисы на острове Убуд– измученной, едва живой, но бескомпромиссно яростной. В этот миг Блэквелл четко почувствовал тревогу и не потому, что островитяне напрашивались на массовую расправу, не потому что замучили его любимую рабыню, а от исполинских искр в глазах Алисы. Пусть такого раньше он не видел, но нутром чувствовал нависшую гильотиной над его головой опасность.

Квинтэссенция. Пришёл ответ мгновенно, а на глазах едва не выступили слёзы. Болезненные, тяжёлые воспоминания из прошлого, тысяча рассказанных баек свалились на его плечи, задавили диафрагму, выбивая последнее дыхание. И пусть ещё на рынке Омара Халифы, чуть позже в ортоптере, да и наблюдая за Алисой впредь, недобрая мысль о Квинтэссенции закрадывалась, но он отказывался её замечать и обличать в форму.