Книга Смертная, страница 146 – Мария Сакрытина

Было бы куда проще, согласись Дзумудзи мне помочь. Что ж, моя ошибка. Пусть же она станет единственной, больше полагаться на волю случая я не стану. В царстве Эрешкигаль я видела детей – они хрупки и зависимы от взрослых. Раз такова смертная жизнь, я подчинюсь, но мать выберу для себя сама. Такую, чтобы она зависела от меня, а не наоборот. Серую и скучную – как этот мир.

Она ждет автобус. У нее нет не только слуг, но и местной колесницы, автомобиля. Пусть, мне надоела роскошь. Пожалуй, это будет даже интересно…

Однако меня пробирает дрожь, когда автобус подъезжает и смертная заходит в пустой салон. Здесь грязно, бедно, пахнет гнилью, но я привыкла к лишениям у Эрешкигаль. К тому же что для богини десять-пятнадцать лет? Не дольше мига. Я потерплю. Потом детство закончится, сила ко мне вернется, и все изменится.

Автобус трясет, дождь чертит на окнах серые дорожки. Я подсаживаюсь к смертной и ловлю ее взгляд. Крюк терзает мою плоть сейчас особенно сильно, однако, говорят, человеческая жизнь пронизана болью. Полагаю, мне нужно привыкать.

Смертная оборачивается – и ахает, несомненно, чувствуя присутствие бога. Тоскливый взгляд становится восторженным, потом стекленеет, когда она теряет сознание. Ох уж эти люди, насколько же они хрупкие!

Надеясь, что не буду такой, я касаюсь ее лба. Смертная открывает глаза, смотрит растерянно и испуганно. Не бойся, сегодня я подарю тебе ночь с красивейшим мужчиной из живущих. Он умелый и неутомимый любовник, он будет с тобой нежен, терпелив и заботлив. Обещаю, ведь я сама учила его обращаться с женщинами должным образом.

А спустя положенный срок у тебя родится девочка. Ты станешь ухаживать за ней, ты вырастишь ее – меня.

Конечно, после я тебя награжу. Я умею быть благодарной и щедрой. К тому же разве для смертной это не честь – служить богу?

Медовая благодать из раны на шее капает на грязный пол.

Я получаю все, чего хочу. Так или иначе. Всегда.

С этой мыслью я просыпаюсь. В глазах темно, что‐то давит на язык, сглотнуть не получается. Руки затекли, в щиколотках пульсирует боль.

Я тяжело дышу – с трудом, потому что рот не открывается, а нос заложен, как при простуде. Однако хуже всего темнота: когда удается прогнать алые всполохи и сморгнуть слезы, я пытаюсь оглядеться, но не вижу ничего, кроме смутных силуэтов и теней. Они движутся, и сперва мне чудится, что это галлу – демоны нижнего мира, ручные собачки Эрешкигаль – пришли за мной, чтобы утащить в ее ледяное царство. От страха я начинаю задыхаться.

Одна из теней подходит ближе и превращается в человека – мужчину. Он наклоняется, и первое, что я замечаю даже сквозь слепящую панику, – его волосы. Точнее, их отсутствие: ежик щетины, не более. Потом моего рта касаются теплые пальцы, и то, что не давало мне дышать, исчезает. Кляп. Мне заткнули рот кляпом.

Мужчина поднимается. Я кашляю и наконец дышу свободно. А еще успеваю рассмотреть, что одет мужчина как воин, причем не из простых – нагрудные пластины у него из звездного железа, а браслеты украшены золотыми змеями. Я знаю, что это значит. Он из царского рода Черного Солнца. Воин. Тени в темноте – его солдаты. Мы в подземелье. Меня связали.

Паника накатывает снова, слепящей волной. Ну что, богиня, доигралась? Здесь нет покорных тебе духов – здесь вообще никого, кроме смертных, нет. Ты окружена мужчинами, связана и совершенно бессильна, потому что скажи ты сейчас слово – слабая, больная, – и отправишься прямиком к Эрешкигаль. Даже если выживешь – что вряд ли, слово тебя убьет, – но даже если выживешь, за тобой придут галлу. Оглядись, ты же помнишь эти подземелья? Нижний мир совсем рядом. Демоны с удовольствием полакомятся смертной, особенно когда ее прямо‐таки распирает от благодати. Ты для них как ароматная приманка – странно, что до сих пор не учуяли. И что же ты будешь делать?