Книга Смертная, страница 148 – Мария Сакрытина

«Твой-твой», – думаю я.

А вслух говорю:

– На тебе змеи. И ты похож на… эм… – я медлю, выискивая в памяти Шамирам имя, – Рахоте́па. Ты его сын. – Голова отвечает на мои усилия всполохами боли. – Что тебе от меня нужно?

Он усмехается. Я отворачиваюсь, смотрю на Эхата.

– А тебе?

Тот молчит, но у меня в голове раздается:

«Спроси у своего брата, Шамирам, что он сделал с моей женой».

– А что?.. – Я замираю.

Саргон упоминал войну с Черным Солнцем. Он не смог бы пересечь пустыню без божественного покровительства. Шамирам ушла в нижний мир, умирать ради нее Саргон не желал. Еще бы: сложно воевать, когда ты мертвец. К кому же он обратился за помощью?

– Мардук, – выдыхаю я, холодея.

Эхат молча смотрит – и его заслоняет царевич.

– Ведьма, довольно, – приказывает он.

– Я не ведьма.

Кто‐то усмехается – кто‐то за спиной царевича. В остальном в подземелье тихо.

– Кто же ты, если не ведьма? – Голос у царевича негромкий, но хлестский. Таким не с придворными разговаривать, а солдатам приказы отдавать.

Кто я? Отличный вопрос. Я закрываю на мгновение глаза и отвечаю:

– Богиня.

Тишину разрывает смех. И царевич, и его воины смеются надо мной. Я снова ловлю взгляд Эхата. Распоясавшийся Мардук – воплощение жестокости. Что же он сделал с Бекос, если даже дружелюбный Эхат теперь меня ненавидит?

Почему меня‐то?

– Богиня? – говорит наконец царевич. – Нет, девчонка, ты человек. Посмотри на меня!

Я отворачиваюсь и решительно говорю:

– Эхат, довольно! Я не ссорилась с тобой. Угомонисвоего человека, или я это сделаю.

Лев вздыхает, а царевич, улыбаясь, качает головой.

– Ведьма, твои уловки здесь не помогут. – И поворачивает мое лицо к себе за подбородок. – Смотри на меня.

Я закрываю глаза.

– Поверь, ты этого не хочешь.

– Я не боюсь твоего колдовства.

– Тогда ты глуп.

Он бьет меня по щеке, и, вздрогнув, я открываю глаза. А потом принимаюсь мысленно считать до пяти – этого достаточно, чтобы не подчинить, но обозначить силу.

Мне удается взять себя в руки, чтобы не сорваться.

Царевич отшатывается.

«Я не дал бы тебе забрать его», – раздается в моей голове.

Эхат встает, подходит и зубами рвет веревки на моих запястьях. Потом проделывает то же с ногами.

– Что ты сделала с моим львом? – изумленно выдыхает царевич.

Я смотрю на веревки – те шевелятся, словно змеи. Потом – на Эхата.

– Я сделала?

Эхат предупреждающе рычит. Ладно, хочется ему притворяться обычным львом – кто я такая, чтобы спорить?

– Пожалуйста, царевич, прекрати называть меня ведьмой. Что тебе от меня нужно? И где… – Я оглядываюсь. – Где царевич Юнан?

– Я решил подарить твоего любовника моему отцу-повелителю, – властно отвечает царевич. – Как и тебя.

Я сглатываю, медленно разминаю запястья. И твердо говорю:

– Мы не вещи, чтобы ты нами распоряжался.

– Господин, – один из воинов встает за спиной царевича, – как смеет эта девка так с вами говорить? Она заколдовала вашего льва, теперь пытается и с вами сделать то же самое. Позвольте вразумить ее!

– А, так вы поэтому меня связали! – вырывается прежде, чем я успеваю подумать. – А говоришь, царевич, что не боишься. Девчонку!

Воин сверкает глазами и подается ко мне, но царевич его останавливает.

– Умолкни, Кефе́т. И ты, ведьма. Привал окончен, собираемся.

Мне снова связывают руки. Сил нет язвить. Сил вообще нет, поэтому, когда мне говорят, что нужно встать и идти, иначе меня потащат волоком, я усмехаюсь и теряю сознание.