Книга Палач и Дрозд, страница 38 – Бринн Уивер

На следующий день все повторяется. Я опять жду за деревом, пока мальчишка принесет пакет с продуктами, заработав очередную сотню. Слоан звонит мне, и мы готовим жареные креветки с фетой и полентой. На сей раз я захватил с собой салат и могу разделить с ней трапезу. Мы говорим про работу. Про любимые развлечения. Немного про Альберта Бриско и последствия нашего к нему визита. Бриско обвинили в нескольких убийствах. Слоан этим довольна. Я молчу, что полиции пришлось тайком подкинуть несколько улик.

На третий день я прячусь за другим деревом, ближе к дому, чтобы слышать разговор с мальчишкой. Слоан засыпает его вопросами, но тот держится. Надо отдать ему должное, парень упертый. Выглянув украдкой, я вижу, что Слоанразочарована. Когда курьер приходит ко мне за деньгами, я спрашиваю, что он намерен делать со своим богатством. Мальчишка отвечает, что копит на приставку, поэтому я даю ему еще двести долларов.

Слоан готовит стейк – филе-миньон из японской мраморной говядины с гарниром из запеченной брюссельской капусты. На сей раз она заметно нервничает: боится передержать мясо. Впрочем, выходит у нее прекрасно. Судя по фотографии, блюдо получилось идеальным, средней прожарки. Во время еды Слоан мурлычет под нос песенку. Мы говорим про нашу родню. Точнее, это я рассказываю про братьев. Ей поделиться нечем. Ни сестер, ни братьев у нее нет. Родители, слишком занятые собственной жизнью, звонят пару раз в год: на день рождения и Рождество. Говорить о них Слоан не хочет. Видимо, не любит вспоминать свое детство. Я прекрасно ее понимаю – лучше, чем кто-либо.

На четвертый день я долго стою за деревом и наблюдаю за нужным домом. В какой-то момент Слоан открывает дверь, выходит и оглядывается, нахмурив брови. Когда она смотрит в мою сторону, я прячусь. Мальчишки сегодня нет. Продуктов тоже.

Слоан возвращается в дом и запирает дверь. На окне дергается занавеска.

Выждав несколько минут, я сажусь в арендованную машину и еду в аэропорт. В кармане пиликает телефон: пришло сообщение. Я держусь из последних сил. Прочитаю потом, когда вернусь в Бостон.

Иначе велик шанс, что я выскочу из самолета на лету и рвану обратно на Жасмин-стрит.

Несколько часов спустя, крепко сжимая телефон в ладони, я наливаю щедрую порцию виски поверх хрустящих кубиков льда, устраиваюсь в любимом кожаном кресле, снимаю ботинки, вытягиваю ноги и только тогда смотрю на экран.

Ожидание – лучшая мука на свете. Алкоголь обжигает горло. Я открываю последнее сообщение.

Улыбнувшись, я делаю большой глоток, после чего отставляю стакан в сторону и принимаюсь печатать ответ.

Я сомневаюсь, что она прочитает мое сообщение, учитывая поздний час и тот факт, что я изрядно затянул с ответом. Однако почти сразу на экране начинают мелькать серые точки, затем появляется текст:

Я закрываю глаза и опускаюголову на кожаную спинку. С улыбкой вспоминаю, с каким лицом Слоан стояла на крыльце и озиралась в поисках посылки. Еще никогда разочарование не имело столь прелестный вид.

В руке опять жужжит телефон.