Книга Палач и Дрозд, страница 35 – Бринн Уивер

– Ага. Всего доброго.

Мальчишка уезжает, увозя в кармане целое состояние, которое можно спустить на конфеты, видеоигры и прочие развлечения современных подростков. Если будет соблюдать условия нашего уговора, то скоро разбогатеет.

«Отнеси пакет в дом напротив. Делай все, как я скажу. Пятьдесят долларов – сразу, еще пятьдесят – после».

Я достаю телефон, открывая переписку со Слоан.

«Жаль, что у тебя не было времени остаться», – написано в последнем сообщении. Она так и не ответила.

С тех пор прошло больше недели. В общей сложности почти месяц с тех пор, как Слоан стояла в ресторане с выражением абсолютной пустоты в глазах, будто вывалила сердце на пол, а его взяли и растоптали. Появление девушки застало меня врасплох. Я думал, она останется и мы поговорим, но момент был выбран как нельзя неудачно: Лахлан праздновал день рождения, и собрались все наши друзья. Слоан в типичной для себя манере не стала ждать и упорхнула пугливой пташкой.

Нельзя, чтобы она и дальше держала дистанцию, иначе выскользнет у меня из рук, и я никогда ее не увижу.

Я выглядываю из-за дерева – и в этот самый момент вибрирует телефон.

Прислонившись спиной к древесной коре, я с ухмылкой гляжу на экран.

Телефон звонит, и я, заставив себя выждать немного, принимаю вызов.

– Здравствуй, Птичка. Как дела?

– Что за игру ты затеял?

Хотя голос у Слоан настороженный, я слышу в нем насмешливые нотки.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Ты заказал мне на дом доставку еды? – Пауза. Наверное, Слоан пялится в окно, выглядывая меня на улице. – Роуэн, мне привезли продукты!

– Вот и хорошо. Значит, ты взрослая и умеешь готовить.

Почти вижу, как Слоан закатывает глаза, а щеки у нее вспыхивают румянцем. Пальцы щиплет от желания ощутить ее веснушки.

В трубке звучит протяжный ровный выдох. Потом Слоан тихо и меланхолично спрашивает:

– Что ты делаешь?

– То, чем следовало заняться три недели назад. Учу тебя готовить, – говорю я. – Давай приступай. Поставь телефон на громкую связь и вытаскивай из пакета сыр.

Долгая пауза тяжелым грузом ложится на тонкую нить, протянутую между нами. Еще чуть-чуть, и она оборвется.

Я начинаю говорить тише, без насмешки:

– Надо было остаться в тот раз. Я показал бы тебе кухню. Приготовили бы что-нибудь вместе.

– Ты был занят. Я… приехала не вовремя.

– Для тебя я нашел бы время. Ты… – Я сглатываю, чтобы не сболтнуть лишнего. – Ты мой друг. Может быть, самый близкий.

Она тянет с ответом так долго, что я отнимаю телефон от уха проверить, не оборвалась ли связь. Когда в трубке вновь раздается женский голос, он звучит не громче шепота, но по ушам бьет, будто крик.

– Ты меня почти не знаешь.

– Разве? Мне кажется, я знаю все твои темные секреты лучше тебя самой. Как и ты – мои. И ты все равно продолжаешь со мной общаться, пусть и с паузами. – Я улыбаюсь и слышу тихий смех. – Поэтому, думаю, нас можно считать друзьями, нравится тебе это или нет.

В трубке долго звучит тишина, потом хлопает ящик и звенят столовые приборы.

– Мне что, весь сыр натереть? Тут кусок размером с упитанного младенца!