Книга Черная овечка, страница 95 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

БРИА

Я жду в темноте на стуле в конце прихожей, скрестив ноги в лодыжках и сложив руки на коленях. Дьюк лежит рядом со мной. Как и я, он тоже наблюдает за дверью, положив голову между передними лапами. Мы оба слышим, как машина паркуется на подъездной дорожке, и хвост Дьюка начинает вилять. Я напоминаю ему оставаться на месте, и он слушается.

Я фантазировала об этом моменте. Начиная со среды, мы с Капланом встречались каждое утро в «Гриндстоун», а затем переписывались в течение всего дня. Все было очень пристойно. Никакого секса на его столе или свиданий в библиотеке. Но между нами выросла потребность в большем. В первый день он держал меня за руку за столом. Следующим был поцелуй в щеку. Сегодня Каплан появился в своей кожанке и сверкнул ямочкой, когда вошел, и я ничего не могла с собой поделать, я украдкой поцеловала его еще до того, как он успел присесть. Он украл один поцелуй, когда провожал в мой кабинет, в коридоре было тихо и пусто.

Но я сгораю от желания большего, чем просто обнять себя за плечи или украдкой поцеловаться в тихом коридоре. Я жажду чего-то… катастрофического.

Хвост Дьюка шуршит по полу, когда ключ вставляется в замок входной двери. Ручка поворачивается, дверь открывается, пропуская лунный свет в коридор, обрамляя высокую и знакомую фигуру на пороге.

— Дьюк? — говорит Каплан обеспокоенным, настороженным тоном, закрывая за собой дверь. Он привык к тому, что собака бежит по коридору, как только он возвращается домой. Он не видит нас здесь, в тени, его глаза еще не привыкли к внутренней темноте.

Он включает свет в прихожей, и я улыбаюсь.

— Добрый вечер, доктор Каплан.

Он вздрагивает. Но проходит всего мгновение, прежде чем удивление превращается в жгучее желание, когда его взгляд скользит вниз по моему телу. Фиолетовое кружевное боди облегает мою кожу, застегиваясь высоко на шее, но с широким разрезом в верхней части груди и живота, и прикрывая спину. Я демонстративно раздвигаю и снова скрещиваю ноги, чтобы он увидел две ленточки внизу боди, и никакая ткань не закрывала ему вид на мою киску. Я почти слышу, как сердце Каплана пульсирует в груди, посылая кровь к растущей выпуклости на его джинсах.

Каплан перекидывает сумку через руку, и я с хищным интересом наблюдаю, какон ставит ее на пол рядом с дверью. Хвост Дьюка яростно хлещет по паркету, а его мышцы напрягаются от желания помчаться по коридору навстречу своему хозяину.

— Зустан, Дьюк, — говорю я, и пес ложится на живот.

— Ты научила мою собаку чешскому языку? — спрашивает Каплан. Моя улыбка расцветает. Глаза Каплана темнеют, но не от гнева. — Дай угадаю, это твои навыки, о которых я даже не знаю, верно?

Я поднимаю плечо.

— Паст, — собака встает и бросается к Каплану. От счастья немного царапает хозяина, но тот не сводит с меня глаз, как будто я могу либо начать атаковать, либо исчезнуть. Я думаю, что именно последнего он боится больше всего. — Купи угощения получше. То, что ты покупаешь, всего лишь ароматизированный картон.

Каплан сглатывает и выпрямляется.

— Принял к сведению.

Мы долго смотрим друг на друга. К его чести, Каплан не спрашивает, почему я здесь или как я сюда попала. Я думаю, что и то, и другое чертовски очевидно. Он снимает свою кожанку и кладет ее на маленький столик рядом с дверью. Затем расстегивает один рукав своей черной рубашки, закатывая его по загорелой коже напряженного предплечья. Он останавливается у своего локтя и делает то же самое с другим, не сводя с меня глаз.