Книга Таверна, страница 121 – Елена Горская

— Сегодня я сделаю ей предложение, — я решил поделиться с Нэйтом своими планами.

— Так ты ведь уже делал! В тот вечер, когда мы пришли к ней под окно спальни.

— Не делал.

— Делал.

— Нет. Мы были уверены, что и о краже собаки ей рассказали. А на деле — ничего мы ей не сказали.

— Да она просто сделала вид, что не поняла! — настаивал Нэйтан, останавливаясь возле жандармерии. — Я помню, что мы объяснили ей все вполне доходчиво.

— Уверен? — усмехнулся я, искоса разглядывая профиль Нэйта в свете фонаря.

Он промолчал. Но когда мы поднялись на крыльцо отдела, вновь заговорил.

— Вообще у меня, между прочим, феноменальная память, — похвастался мой друг и чуть тише добавил: — Правда, когда я трезв…

— Тогда я думаю, вопрос закрыт, — добавил смеясь и распахнул дверь.

Моя улыбка мигом исчезла, а взгляд задержался на полу, где лежал связанный Герхард Броссар.

У стены рядом с жандармом стояли дружки Коула. Те самые, с которыми я сцепился у банка, защищая честь Валери. А в центре комнаты, вальяжно развалившись на стуле, сидел сам Коул.

— Я вас уже заждался, — на его лице расплылась мерзкая ухмылка.

Дверь за нашими спинами тихо скрипнула, и я оглянулся.

В отдел зашли ещё трое мужчин. И все они, мягко говоря, выглядели, как матерые преступники, а не как богатые друзья.

Мы с Нэйтом переглянулись, и я тихо выругался.

Все же не подвела меня интуиция.

Глава 47

Эйнар

— Заканчивай с жандармом. Скоро придет поезд, — сквозь громкий гул в моей голове пробивался раздраженный мужской бас. — Не будет с него толку.

— Да он взятки у всех брал! У него должны быть деньги! — раздался недовольный голос.

Послышался приглушенный удар, и чье-то сдавленное мычание.

Мое сознание медленно пробуждалось, но шум в голове не утихал.

Твари! Всех казню!

Я вдохнул холодный влажный воздух, ощущая, как он жадно окутывает мое тело и пробирает до дрожи.

Стертые костяшки пальцев горели огнем.

Я сражался. Почти добрался до Коула и уже готовился разбить его мерзкую физиономию, но что-то пошло не так. Последнее, что я помнил — это испуганный взгляд моего противника и сильную боль, что обожгла мой затылок.

Я поморщился от неприятных воспоминаний и попытался протянуть руки к гудящим вискам, вот только не получилось.

Что-то болезненно впилось в запястья.

От понимания того, что меня связали, я мысленно выругался. Попытался открыть глаза, но в голове загудело с такой силой, что я рефлекторно зажмурился.

Шум. Проклятый шум.

Вторая попытка оказалась более удачной. Я увидел ярко-оранжевое зарево и неуверенно попытался проморгаться.

Перед глазами с неимоверной скоростью вращались темные круги. Все двоилось и расплывалось. Я стиснул зубы от боли и злости, когда медленно, но верно предметы вокруг все же начали принимать смутные очертания.

Ярко-оранжевое зарево превратилось в небольшой костер, и я, наконец, понял, что лежу на холодной сырой земле.

— Сколько времени до поезда? — этот мерзкий голос я узнал бы и с закрытыми глазами.

Коул, будь он трижды проклят, Арден.

Мои пальцы бессознательно сжались от звука этих высокомерных победных интонаций.

Возле моего лица замерли чьи-то ноги. Я посмотрел на грязные сапоги и скривился от обрушившейся на меня ярости.

— Минут двадцать, — произнес обладатель обуви и присел рядом со мной на корточки. — Ты погляди, Коул. Этот уже в себя пришел, а ты говорил до рассвета не придет в чувства. Крепкая у него всё-таки черепушка.