Книга Фабрика воспоминаний, страница 45 – Клелия Ренуччи

Комната, в которой она проснулась, оказалась узкой, с очень высокими потолками и довольно странными окнами. Сборщики мусора опускали опорожненные баки на тротуар с таким грохотом, что Роуз решила — спящий вот-вот проснется, ио он только всхрапнул и перевернулся на спину. Взгляд Роуз упал на его накладные ресницы, которые были длиннее, чем волосы на голове. Смущаясь все сильнее, она направилась в ванную, посмотрела на себя в зеркало и с удивлением обнаружила, что ее кукольные накладные ресницы до сих пор не отклеились. Если не считать размазавшейся помады, для девушки, проснувшейся наутро после ударной вечеринки, Роуз выглядела вполне сносно. Ей даже понравился собственный облик. Она рассмеялась, и эхо ее голоса раздалось в соседней комнате. «Ну и слышимость», — отметила Роуз.

Высунув голову из ванной, она встретилась глазами с незнакомцем, который проснулся и теперь беспечно хохотал.

— Как дела, моя королева?

Роуз непонимающе воззрилась на него.

— Я дрэг, ты квин! Забыла?

Он поднял голову с подушки и тотчас положил ее обратно, не прекращая смеяться.

— То есть у нас…

— Ничего не было? Разумеется, дорогая! Формы у тебя очень красивые, просто, на мой вкус, их многовато. Неужели не помнишь? Бедняжечка моя!

От фамильярности в голосе этого на диво привлекательного парня Роуз онемела. Прислонившись к двери ванной, она закусила нижнюю губу.

— Ты потрясающая, что может быть важнее? Наша новая королева! Ну и покуролесила же ты вчера вечером… Когда ты сказала, что живешь в Бушвике, но без проблем доберешься туда на метро, моя мужская честь, — он расправил плечи и выпятил грудь, — запротестовала, и я посадил тебя в свое такси.

— А Микки и Даниэль?

— Микки был очень увлечен мистером Джеком, нашей знаменитой барменшей, а что касается Даниэль… Когда я видел ее в последний раз, она тверкала на барной стойке под «Аппетитную попку». Вы трое вчера вечером были неотразимы. Кажется, Даниэль утверждала, что живет неподалеку и дойдет домой пешком.

Он снова беспечно рассмеялся.

— Где мы? — выдавила из себя Роуз.

— У меня дома, дорогуша!

— Да, понимаю. Но что это за место — часовня?

— Не совсем. Священник сдает мне в аренду этот, с позволения сказать, подвал. Я, представь себе, был когда-то церковным служкой. Мне нравится называть свою квартиру подземельями Ватикана или гротом Платона, в зависимости от настроения.

Только теперь Роуз обратила внимание на стеллаж у стены, битком набитый книгами.

«Да уж, — вздохнула Роуз. — От себя не убежишь. Похоже, мне никогда не доведется жить в нормальном месте среди обычных людей, в окружении супружеских пар с детьми, которых зовут Чарльз или там Уильям, бостонцев, живущих в Нью-Йорке и с наступлением лета перебирающихся на Кейп-Код. Нет, я обречена вечно участвовать в каких-то диких гулянках».

Покидая Сан-Франциско и район Сансет, она стремилась сбежать из той кунсткамеры, в которой жила с рождения. На перемену мест ее вдохновил приезд симпатяги Антуана, жизнерадостного и пылкого французского журналиста, занимавшегося изучением уклада и традиций североамериканских общин.

Погрузившись в их среду, точно этнограф, исследующий обычаи племени банту, Антуан расспрашивал основателей «Общества какофонии» о правилах и принципах, регулирующих жизнь их сообщества, а также о взаимоотношениях с миром. Вскоре он должен был поехать на другой конец страны, в Мэриленд, где намеревался ознакомиться с бытом тамошней общины квакеров.