Книга Хранитель Моста влюбленных, страница 12 – Светлана Садырина

А потом в бой пошли жирные борщи, которые жердь, оказывается, терпеть не может. Десять лет мог терпеть, взвизгнула пампушка, а теперь, видите ли, нет! Следом – платья с распродажи. А хочется, Боря, хочется, заревев, кричала пампушка, из новой коллекции, как у Таньки с Зойкой.

Тут Хранителю в голову так ударило, ноги поджал, мычит. Да Руська его спасла. Ну, тогда он того не знал, позже выяснил.

Надоело Русалке в мутной воде кувыркаться, она голубицей белой обернулась и полетела к нему – опять мозги тюкать, что ей бы хлопца молодого, свеже утопшего. Этих увидала и решила порезвиться. Как шмякнула пометом на бежевую шляпу жерди! Тут и началось.

Ой, Боречка, визжит пампушка, шляпу твою парадную изгваздало. Из сумочки платок вытащила и давай оттирать усердно, где не получается – плюнет. Жердь вся скуксилась, а пампушка ему – да я дома вычищу, ты не переживай, у меня порошок специальный есть, а не выйдет, так новую купим. Тебе, Боречка, давно пора новую.

Тут жердь в себя пришла: нет-нет, Олечка, давай лучше тебе платьице – из новой коллекции. С цветочками давай, Олечка, тебе с цветочками так хорошо. Помнишь, ты на первое свидание в цветастом пришла? Я как глянул – сразу голову потерял, понял – женюсь! Сразу же, Олечка, понял, ты ведь такая красавица!

Пампушка зарделась, заулыбалась. А давай, Боречка, отвечает она, и шляпу, и платьице, а потом – в театр красивые заявимся! Он радостно закивал. Пампушка под руку свою жердь прихватила, и пошли дружно, меню на ужин обсуждали. Она говорит – я бы лосося сегодня, Боречка, поела, с лимончиком, а он ей – а может, минтайчика с лучком, Олечка, минтайчик подешевле выйдет.

А у Хранителя как рукой хворь сняло. Сел, отдышался, но тогда ничего не понял. Пока опять приступ не повторился: пришли двое, ругаются из-за носков разбросанных, Руська снова обгадила их, и ему полегчало. Он бабке рассказал, а та запричитала – ой, Хранька, кажись, беда. И велела Лисе доложить. Он сначала отмахивался, да совету последовал. Лиса с Бобром консилиум устроили, кучу талмудов ученых перелопатили и поняли, что с ним.

Лиса тогда к нему девицей рыжей явилась. Юлила, юлила, да призналась – дескать, непредвиденные обстоятельства. Помнишь, говорит, молодожены повадились на твой мост замки вешать и ключи в воду бросать? А как не помнить – удумали дурь: в знак вечного союза. А мост пожалели? Тысячи замков, тонны железа! Возмущался тогда Хранитель сильно, да толку. Пока власти все их не срезали и не запретили впредь так поступать, покою не было. Ходи проверяй, кабы не рухнул, втихаря срывай самые неприметные.

Девица и призналась. Катастрофа, говорит, произошла. Тебя как хранителя отдаленные последствия настигли. Если те, кто замок вешал и клятву на мосту дал, разругаются на нем, то у хранителя сил убавляется, хворь скручивает. Выход, говорит, один: мирить их, а то зачахнешь.

Он сначала отмахнулся, не шибко в эту ерунду поверил – всякой магии предел есть! И что значит мирить – он на бабские дела не подписывался. Но когда в очередной раз туго стало, Руську кликнул, чтобы голубицей обернулась. Обычно всегда срабатывало – дерьмо как никак сближает.

Вот так и живет теперь. А если это не помогает, тогда в ход идут золотые котята. Прикинутся обычными, резвятся, тут и не до ругани – всем страсть как надо их спасти. Но для этого для начала изловчиться и поймать. Пока пытаются, так и мирятся. Но к осени все равно сил уже нет, Леший их дери.