Книга Нелюбимая жена-попаданка для герцога, страница 44 – Ульяна Соболева

Ну да, неожиданная, как налоговая в маскарадный вечер.

Я даже не встала. Зачем? Он всё равно пришёл ко мне — по сути. По факту. По осознанию, что сегодня не он ведёт переговоры. Сегодня — я.

— Позвольте взглянуть, — произнесла я, вытягивая руку к кипе бумаг — Я умею читать. Иногда даже между строк.

Тренмарк попытался изобразить снисходительную улыбку. Получилось плохо.

Видимо, внутри него что-то уже начинало скрипеть от предчувствия. А я тем временем аккуратно разложила перед собой свитки, вытащила из сумки свой блокнот — настоящий артефакт новой эпохи, с твёрдой обложкой и остро заточенным гусиным пером. И начала.

Страницы шуршали под моими пальцами. Печати одна за другой теряли свою власть, как только попадали под мой взгляд. Я листала. Я вычёркивала. Я помечала поля. Иногда хмыкала. Иногда цокала языком. Иногда просто смотрела —так, что управляющий Тренмарка за моим плечом начал незаметно отодвигаться всё дальше и дальше, пока не слился с интерьером.

— А вот это, — сказала я, отрываясь от очередного листа, — незаконно. Чисто и без вариантов. Проникновение на частную территорию при отсутствии фактического нарушения обязательств со стороны герцога. Вы, простите, на каком основании приказали своим людям зайти на наши земли?

— Мы действовали в рамках соглашения от…

— Нет — Я посмотрела прямо в глаза хозяину дома. — В рамках своей наглости Управляющий пискнул. Едва слышно. Я продолжила:

— Вы забыли добавить один маленький, но важный элемент: разрешение. А без него всё это — незаконное проникновение. Это, знаете ли, чревато.

Тренмарк прищурился

— Чем?

Я откинулась на спинку кресла, медленно сложила руки перед собой, сцепила пальцы и улыбнулась. Так, как улыбаются женщины, у которых есть план мести чувство юмора и рабочая репутация дракона.

— Тем, что я вызову сюда двести крестьян с граблями и бутылками уксуса, и вы увидите, что такое натуральная форма юриспруденции.

Молчание. Густое, с привкусом паники. Где-то на краю зала кто-то уронил перо.

Наверное, управляющий. А может, совесть.

Я вернулась к бумагам. Перо снова заскользило по блокноту. Время диагнозов прошло. Теперь — хирургия. На живую.

Я медленно поднялась со своего места и подошла к столу, где на крахмально-безупречной скатерти лежал мой свиток. Протянула его Тренмарку, как будто вручала приглашение на собственные похороны — только не свои. Его. Он взял пергамент, откинул подбородок назад, будто от запаха дымящейся правды у него закружилась голова, и начал читать. Я наблюдала за его лицом: строка —напряжение. Печать — раздражение. Условия — недоумение, вырастающее в тихую, благородную панику.

— Урожай в зерне... — пробормотал он, будто проверял, правильно ли понял.

Поднял на меня глаза, в которых, увы, всё ещё тлел огонёк желания доминировать.

— И где, позвольте узнать, вы возьмете это зерно?

АХ. Этот тон. Этот голос из породы "вот сейчас я её подловлю". Как же приятно его раздавливать. Внутренне я уже потирала руки, но внешне осталась идеальной герцогиней с холодной уверенностью и чуть заметной усмешкой.

— Простите, милорд, — произнесла я вежливо, но с тем самым оттенком, от которого полы на всякий случай сами себя моют, — но это уже не входит в круг ваших полномочий. Достаточно знать, что зерно будет. В срок. В нужном объёме.