Книга Чернила и кровь, страница 162 – Мэй

Айдену хотелось вернуться в комнату и отдохнуть, от бесконечных благословений устала рука, от благовоний Молельного зала першило в носу, стоячий воротник рубашки давил на горло.

В коридорах Академии царило приподнятое настроение, мимо пронеслась стайка девушек-лицеисток с кровавыми линиями на лбах. Роуэн с Кристианом покинули зал ещё давно, Лидии с Лореной тоже не было видно. Айден косился на Николаса, не зная, останется ли тот на ночь в комнате.

Это была давняя традиция, которая точно пошла с разудалых праздников в полях: после костров и обрядов было принято отмечать урожай и другими способами, которые подразумевали пару и не попадаться на глаза родителям. По рассказам Конрада Айден знал, что в Академии ревностно чтят подобные обычаи.

Когда урожай на полях собран, сено заготовлено для животных, а яркие капли рябиновых ягод мерцают на деревьях, люди празднуют жизнь. Бог смерти принимает кровь, которой кропят поля, лакает её, пока люди танцуют под биение барабанов и сердец. Он не препятствует жизни – потому что без неё не будет и смерти.

В ночь после Праздника или Рябинового ритуала принято уединяться парами и напоминать, что у жизни есть свой урожай, и жизнь – это оборотная сторона смерти.

Комната была заперта, что в последнее время радовало Айдена, он как-то подозрительно начал относиться к открытым дверям. Николас зажёг лампы и бухнулся на софу, водрузив ноги на столик. Айден убрал маску в шкаф в спальне, потом помыл перчатки, окрашивая воду в красный. Кровь давно не вызывала у него эмоций, от этого в храме избавлялись первым делом. Никакой брезгливости и уж точно никакого страха. Позже учили правильно перерезать горло жертвенным животным: им не должно быть больно, они не будут мучиться. А кровь стоит собирать всю. Ведь это дар Безликого.

Оставив перчатки сохнуть, Айден с наслаждением расстегнул верхние пуговицы рубашки, освобождая горло от давящего воротничка. На самом деле он любил его, но сегодняшняя церемония вымотала. Может, из-за учёбы днём. Может, из-за собственной дурацкой магии, которая скверно себя повела. А может, из-за всех последних событий.

Николас по-прежнему сидел на софе, откинув голову на спинку и прикрыв глаза. Он не переодел чёрную форменную рубашку Академии, на лбу, губах и подбородке красовались подсохшие линии крови.

Замерев в дверях, Айден спросил:

– Ты пойдёшь к кому-нибудь?

– Нет, – отозвался Николас. – После озера что-то нет желания тискаться.

Он извернулся на софе и приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на Айдена:

– А ты куда-то собрался? Не буди, когда вернёшься.

– Бычьи кишки, конечно, никуда я не собрался!

Открыв и второй глаз, Николас заявил:

– А зря! С тобой любая бы пошла. Подумать только, принц, да ещё после кровавого жертвоприношения. Они обычно… раззадоривают.

– Заткнись.

Айден уселся на второй диван напротив Николаса, а тот неожиданно спросил:

– Ты упоминал, что твой первый опыт был так себе. Что, настолько плох?

Пожав плечами, Айден устроился поудобнее, не уверенный, стоит ли посвящать Николаса в подробности. Но, судя по всему, он не отстанет, пока не добьётся ответа. К тому же Айдена самого интересовало, а как оно происходило у других, не в храме? Конрад рассказывал о девушках, Роуэн краснел. Айден не всегда понимал, о чём говорил старший брат.