Книга Чернила и кровь, страница 143 – Мэй

– Да, вряд ли ты или остальные мечтали о таком празднике.

В сердцах хлопнув ладонью по столешнице, Айден выпрямился. И подумал, что в точно такой позе Николас выяснял у него о магии после самого первого зачарования, когда всё пошло по Бездне.

Николас вздохнул, и в этом вздохе тоже сквозила усталость:

– Чего ты хочешь от меня, Айден? Чтобы я начал заламывать руки, ах, как же так, я чуть не помер?

Айден сам не знал, чего именно хотел. Только никак не мог успокоиться. Голос лекарки затих, но она не выходила. За дверью слышалось шебуршание, что-то стеклянно стукнулось.

– Подними магию, – сказал Николас, утомлённо прикрывая глаза. – Подними, я по связи пойму, что ты хочешь сказать. Потому что пока не понимаю и не готов сейчас выяснять.

В нос ударил густой железистый аромат магии Николаса. Кровь, стоявшая в закупоренной бутылке. Айден вплёл чернильные завитки своих теней.

Николас был немного оглушённым, медленно соображающим. Ему хотелось побыстрее уйти. Ему было холодно. Не только из-за мокрой одежды, озёрная вода застряла в его нутре, хоть и не в буквальном смысле. Она подтачивала болью – последствия удара сырой магией. Николас хотел согреться, поспать и сделать всё это в своей комнате, подальше от чужих глаз.

А ещё было недоумение. Айден постепенно учился обращаться с чужими эмоциями по связи, поэтому ловко перевернул их и осознал, что Николас недоумевает, как кто-то мог бояться, что он умрёт. Он сам не опасался этого. Не хотел, разумеется, ни в коем случае! Но и не видел какого-то ужаса. Все люди рождаются и умирают, у них в Ларнвике очень милое кладбище. В Академии, конечно, это вызвало бы волнение, но скоро сменилось другими проблемами и заботами.

Осторожно Николас коснулся ощущений Айдена, и тот щедро ими поделился, почти чувствуя, как Николас проворачивает то же самое, что и он, препарирует их тонкими полосками мышц и кожи. А вместе с ним и сам Айден понимал себя.

Он испугался.

Айден лучше многих знал, что такое смерть, осознавал, что это вовсе не милая могила под дубом, это забвение, это конец, не присутствие чего-то, даже могильного камня, а отсутствие всего. Когда остаётся только память, и каждый раз боишься, что и она истончится настолько, что истает утренней дымкой. Мелькнёт неясными призраками в тумане.

Айден боялся забыть Конрада. Оставить его убийц без наказания значило предать эту память, отбросить её, добровольно забыть.

Но в то же время за живых Айден боялся куда больше. За Роуэна, с которым происходило что-то странное. И за Николаса, которому иногда стоило и побольше опасаться за свою жизнь, а не лезть на рожон.

Айден испугался за Николаса.

Если бы ему сейчас предоставили выбор между тем, чтобы наказать убийц Конрада или вытащить Николаса из озёрной воды, он бы согласился, чтобы брат остался неотомщенным.

Это ошеломляло Николаса. Опустошённый Айден свернул свои тени, свою магию, снова видя лекарский кабинет.

– Я волнуюсь за тебя, придурок.

Николас пару раз моргнул, а потом почему-то сказал:

– Спасибо.

Дверь из внутренних комнат наконец-то открылась, и на пороге возникла лекарка в льняном платье. Волосы были собраны в пучок, под глазами залегли тени. Она посмотрела на Айдена и Николаса:

– Опять вы.

Вздохнув, приблизилась к Николасу:

– В общих чертах я поняла, что произошло. Нужно осмотреть тебя.