Книга Чернила и кровь, страница 131 – Мэй

– А сейчас что-то изменилось?

Николас не ответил, только плотнее закутался в одеяло.

– Маленьким я много получал, потом подрос и понял, что не важно, что я пытаюсь или не пытаюсь делать. Я никогда не буду идеальным, таким, какой нужен отцу. Я не заслужу его одобрение. А если результат один, смысл быть хорошим? Тогда я начал плевать на правила. Воровать яйца из курятника и бегать с мальчишками из деревни.

– Они тебя приняли?

– Получал обычно я, остальных не выдавал, так что да, мы и яблоки воровали, и даже фехтовать их учил. Отец дал мне прекрасное образование, звал лучших учителей.

– Почему он не отправил тебя в школу? Куда-нибудь подальше.

– Айден, это репутация.

И правда. Для аристократа это считалось неприемлемым. Если у него высокое положение и достаточно финансов, он нанимал для ребёнка учителей. А потом посылал в лицей одной из лучших академий. Отослать сына в обычную школу для генерала Харгроува было равносильно потере репутации. Можно забыть о месте маршала, к которому он стремился так давно.

– У меня были прекрасные няни, – добавил Николас. – Отец, правда, считал, они меня балуют, из-за них я расту мягким, поэтому нянь сменилось человек пять или шесть, только тех, которых я помню. Из-за няни у нас и произошёл первый спор с отцом.

– Он её уволил?

Николас кивнул:

– Её звали Арана Хатани, корни её семьи из Экродора. Она любила рассказывать мне истории, фантастические и немыслимые. Отец посчитал, что она меня портит, и уволил. А позже я узнал, что она умерла. Она была очень старой, умерла в окружении большой семьи. Я очень расстроился, захотел пойти на похороны, но отец запретил. Заявил, что моя реакция неадекватна и никуда я не поеду.

Айден предположил:

– Но ты поехал.

– Ага. Сбежал из дома, добрался пешком до дальней деревни. Я даже успел! Семья Хатани тепло меня приняла, хотя я выглядел как чумазый оборвыш, который что-то лепетал о сказках. Я был совсем маленьким. За мной явились на следующий день, отец страшно наказал. А я тогда и понял, что нет смысла быть хорошим. Тем более, все мы однажды умрём, как мама, как няня Хатани. Я ничего не должен отцу. Не должен пытаться достичь его идеала.

Айден догадался:

– Понятно, откуда у тебя тяга к поэзии. Няня!

– Она была потрясающей, – согласился Николас. – Потом ещё повезло с учителем Гордоном. Он показал мне поэзию и литературу. И был достаточно умён, чтобы не говорить об этом отцу.

– Подожди, – прервал его Айден.

Он так встрепенулся, что одеяло почти сползло, и Айден старательно закутался снова в тёплый кокон.

– Гордон? Элвин Гордон?

Николас кивнул.

– Элвин Гордон! – присвистнул Айден. – Подумать только! Твой отец и правда нанимал лучших. Мистер Гордон и нас с братьями некоторое время учил.

– А, так любовь к литературе у нас из-за одного человека?

– Ну поэзию я так и не понял. Но пока отцу не нравилось, что я люблю лёгкие романы, мистер Гордон говорил, что это нормально.

Элвин Гордон и сам писал, его книги славились фантастическими и добрыми сюжетами. Иногда он преподавал, но буквально год-два на одном месте, это не было его основной деятельностью.

Айден подумал, что потом ещё стоит расспросить Николаса о его учителях, вполне возможно, у них окажутся и другие общие. Но предаться воспоминаниям они смогут позже.

– Когда отец нашёл мои первые стихи, – продолжил Николас, – он был в ярости. Всё сжёг, а меня снова наказал. Но мне уже было плевать, это скорее раззадорило. Я написал новые. Отец говорил, что из меня не выйдет ничего путного, если я не займусь тем, что действительно важно.