Книга Баллада Пепла и Льда, страница 72 – Анна Платунова

— Он что? Сожрет меня теперь, да? Сожрет?

Сын рыбака силился посмотреть наверх, на приближающуюся тварь. Мы все, включая даже Лесли, вцепились в паутину, чтобы сорвать ее и освободить Ронана, но теперь каждая нить сделалась крепкой, будто шелковая. Удивительно, но тварь на вершине ствола не спускалась, будто потеряла интерес к жертве.

— Чего это он? — удивился Лейс.

— Я знаю, — сообразил Рон. — Арахноиды не сразу начинают жрать добычу, ждут, пока она сама сдохнет и размягчится. Давайте, ребят, освобождайте меня, пока я тут… не размягчился!

Я не сдержала вздоха облегчения: время есть.

— Значит, так… — начала я.

Запнулась, поглядела на Эйсхарда: не последует ли от него указаний, но Лед снова предоставлял нам возможность действовать самостоятельно. На полосе препятствий командир группы должен направлять и, как бы сказал мейстер Рейк, давать живительного тычка, ну и следить за тем, чтобы мы не переубивались.

— Значит, так, Веела, потихоньку, по одной нити за раз, начинаешь разрывать кокон снизу вверх, я пойду сверху вниз. Лесли…

Лейс хмыкнул и пошевелил у меня перед носом ободранными пальцами. После того, как он удерживал бревно, а потом лез наверх по желобу, вид у его ладоней был, прямо сказать, не очень. Могу себе представить, что творится с руками Эйсхарда.

— Ладно, мы справимся с кадетом Ансгар. Веела, садись на землю, мы не торопимся.

Довольный Лесли развалился поодаль на мягкой травке, раскинув руки. Эйсхард куда-то ушел. Нашел время прогуливаться. Мы с Веелой принялись за работу. Нити натягивались и лопались под пальцами, так что через некоторое время кончики пальцев начали зудеть и покраснели.

— Знаете, что мне это немножко напоминает? — прошептала Фиалка. — То, как мама учила меня вышивать…

— Скажешь тоже! — подал голос Ронан; он уже успокоился и, кажется, тоже наслаждался незапланированным отдыхом. — Сравнила!

— Просто шелковые нити на ощупь вот такие же… Первое время путались, а я с досады срывала их с полотна. А мама…

Веела тяжело вздохнула и шмыгнула носом.

— Я так скучаю! А где твоя мама, Алейдис, ты про нее ничего не рассказывала. Кто она?

Моя мама… Что я могла рассказать, когда совсем-совсем ничего о ней не помнила и знала Гвендолин Дейрон лишь по рассказам отца?

— Моя мама умерла, когда мне не исполнилось и года, — тихо сказала я.

Вернулся Эйсхард с ворохом темно-зеленых мясистых листьев. Протянул по горсти Вееле и мне, один сунул в рот и, слегка морщась, принялся жевать. Еще один запихнул в доверчиво распахнутый рот Ронана, тот заработал челюстями, скривился и начал плеваться.

— Что за дрянь?

— Это поможет приглушить жажду. Жуй давай. Лейс, подойди и возьми тоже.

Листья жутко горчили, однако острое чувство жажды действительно отступило. Эйсхард присел неподалеку, опершись спиной о ствол, закрыл глаза.

— Мы с мамой каждое утро проводили за вышивкой у окна, — щебетала Веела, отвлекая всех нас от грустных мыслей.

Я будто наяву увидела красиво убранную комнату, обитую шелком мебель и камин, две женские фигурки за пяльцами. У обеих чудесные светлые локоны и большие синие глаза, только одна женщина постарше, а другая еще совсем девочка.

Потом я стала думать о своей маме. Папа говорил, что мама была белокурой, в отличие от меня — я-то пошла мастью в отца, такая же смуглая и темноволосая... Почему несправедливая судьба забрала ее у нас так рано?