Книга Хозяйка старой пасеки 2, страница 48 – Наталья Шнейдер

Стеша задумчиво покачала головой.

— Хозяин леса сильный, его порча просто так не возьмет.

— Его не возьмет, — подхватила я. — А человека, который такую дичину добудет, скрутит только так. Сперва лихорадка начинает бить, потом глаза опухнут, одни щелочки останутся, потом все тело ломать станет, будто его тот медведь в лапах мнет. Повезет, если на том и закончится, а если не повезет — так за месяц и в могилу сойдет.

— Получается, если мясо долго в печи держать или варить, порча уйдет? — недоверчиво переспросила Акулька.

— Умная ты, а дура! — заметила Стеша. — Огонь — он любую порчу одолеет. Только эта, про которую барышня говорит, видать, действительно сильная.

— А то не сильная! Помнишь, о прошлом годе на господ будто мор какой напал? Батюшка сказывал, только и успевали с отцом Василием соборовать. А ведь в Поддубках барин знатным охотником был, на медведя сам любил с рогатиной ходить. Хвастался, что с государя, отца нашей императрицы, в этой забаве пример взял.

— Откуда же мне знать, что там у господ творится? Мы на земле, а они — вон! — Стеша указала на небо. — Пока дед мой жив был да при старом барине служил, иной раз и…

Она глянула на меня — не получит ли нагоняй за то, что сболтнула лишнего.

— Так толкую же тебе, батюшка мой сказывал, он-то точно знал, где кто народился да кто помер. Порча такая верно есть, правду барышня говорит. Может, не больно частая, а может, не все помирают, потому про нее много не говорят.

— Или готовят, как мой дед учил. Печь — она и от хворобы, и от порчи защита. — Девушка поклонилась мне. — Как вы велите, барышня, так и сделаю.

— Можжевельника еще немного добавь, — приказала я. — А сало возьми не медвежье, а свиное, там оставалось еще немного.

Я вышла вслед за ней во двор, кликнув мальчишек. Приказала отделить мясо от костей, разложить в бочки и тоже залить водой: пока вымачивается, решу, что с ним делать. Нутряной жир собрать отдельно. На вкус он так себе, но пригодится при простудах, если нужно будет сделать мазь, а может, предложу немного Ивану Михайловичу вместе с желчью, которая сейчас сохла в тени в пузыре. Хрящи нужно будет собрать, чтобы сварить качественный клей, а кости — обжечь и смолоть. Костная мука пригодится и курам, и лошадке, да и растениям. Пожалуй, мне надо нанять еще работников — только начала, а уже дел невпроворот!

— Я недолго с вами знаком, но вы не показались мне суеверной барышней. Откуда вы знаете об этой порче? — спросил Нелидов, когда мы возвращались в амбар после раздачи ценных указаний всем, кто не успел увернуться.

— Это не порча, это болезнь. А откуда знаю… — Я вздохнула. — Я родителей-то своих толком не вспомнила, а вы хотите знать, откуда я знаю.

Он потер подбородок.

— Что ж… Если вы правы — долгая варка убережет нас всех от серьезной опасности. Если нет — вреда от нее точно не будет, только мясо вкуснее станет.

— Вы действительно философ, — хмыкнула я.

Он пожал плечами, пряча улыбку.

Когда солнце повисло над крышей флигеля, вернулся Герасим. Вместе с ним и еще двумя мужиками в телеге сидел Гришин.

— Подобрали меня мужички в Воробьево, за что им благодарность, — пояснил он, хотя я ничего не спрашивала. — Не дали ноги до колен стоптать. Если бы и с языком так же могли помочь, а то он сегодня похлеще ног работал.